Диктиона и планета баларов
Шрифт:
— И создали новые законы и новые ритуалы… — усмехнулась я. — Заменили Солнце звёздами. Прислушались к голосам земли, деревьев, гор. Ощутили дыхание неба. И уже решили, что спутались с Тьмой? Это детский протест, Кирлина. Очень мудрый протест, но неразумный в том смысле, что на лик природы вы пытаетесь надеть маску Зла. Это лазейка для врага, и он ею воспользовался, окружив вас стеной ненависти и страха. Не будь её, разве случилось бы всё это с тобой и Кибеллом?
— Что ты знаешь?.. — досадливо отмахнулась она.
— Я знаю, что такое потеря и разлука. Я знаю, что такое любовь. И я видела своего сына на руках у его отца.
— Ты нарочно растравляешь мне душу?
— Конечно.
— Ты странная женщина. Бросила всё, прилетела сюда, чтоб кому-то помочь… Зачем?
— Чтоб помочь, — пожала плечами я. — И чтоб помешать Юделу. Он мой старый враг. Вечный враг с бесчисленным множеством лиц и без единого сердца. Это старый спор. Старый, как мир.
— И как твой меч?
— Мой меч куда моложе. Он почти мой ровесник. Ему около десяти тысяч лет. Посмотри.
Я отцепила Налорант от пояса и протянула ей. Она осторожно взяла эфес лучевого клинка и огляделась в поисках света.
— Звёзд хватит, — произнесла я, присаживаясь на перемычку между зубцами башни.
Она кивнула и принялась внимательно рассматривать его. Потом попыталась сдвинуть выключатель.
— Ничего не получится, — покачала головой я. — Это мой меч, и он слушается только меня.
— Очень странный металл, — проговорила она задумчиво. — Древний, почти зелёный, но теплый, словно живой. И этот рычаг в форме льва…
— Это эрлор, золотой Лев — символ моего народа. Правда, позолота давно стерлась с него.
— А вот этот крылатый лев, выгравированный возле головки эфеса?
— Это солор — небесный лев — символ нашей цивилизации.
— Тут ещё какие-то знаки.
— Бергарская клинопись.
— И ты помнишь, что здесь написано?
— Даже если б не помнила, то, наверно, смогла бы прочитать. Но я помню. Это девиз, который некий молодой воин, по обычаю, экспромтом произнёс на церемонии вручения меча по окончании инициации. Этот девиз немного удивил всех, но вполне соответствовал характеру хозяина меча.
— И о чём он говорит?
Я усмехнулась, вспомнив удивление на лицах бергар и усмешку своего сводного брата.
Прошедших дней нетленная печать:
Пожары битв и звуки поцелуев.
И коль придётся снова всё начать,
Вновь буду жить, влюбляясь и рискуя.
Я произнесла его и вдруг подумала, что этот девиз мне подходит больше, чем рано погибшему Налору.
— А эти камни? Их восемь…
— Это кристаллы Истины и каждый из них носит имя одной из звёзд Семисвечника. А восьмой — это сапфир из другого меча, не такого древнего, но тоже священного… Давай не будем продолжать. Про этот меч можно говорить очень долго, но он больше любит действие, чем слова. Скоро он дождётся боя…
— И я увижу это, — твёрдо произнесла Кирлина. — Твоё пришествие — это Знак Небес. Мы пойдём с тобой.
III
Следующее утро было таким же прохладным и голубым, как предыдущее. Я встретила его там же, где ночью мы разговаривали с Кирлиной. Мне нужно было постоять под лучами просыпающегося солнца, впитать его силу и веру. В этом и состоит одна из прелестей нашей жизни, нам в отличие от простых смертных, нужна не какая-то определённая звезда. Нам нужны звёзды, и та, что ближе, подарит нам звенящую энергию Вселенной ничуть не хуже той единственной, родной… Хотя! Какая звезда для меня родная? Гара? Огромное белое солнце древнего Лоза? Или всё же маленькое золотое солнышко Земли. Мне все звёзды светят одинаково, они все знают меня, и я как-то странно знаю их. Вот и Аматесу, улыбавшийся мне из-за горизонта, казался старым
В замке Кирлины я чувствовала себя спокойно и уверенно, как дома. Я не ощущала здесь зла, словно оно осталось по ту сторону Зелёного озера. И люди, которые вскоре после рассвета начали съезжаться в замок, были мне близки. Их было много, человек пятьсот лохматых головорезов в косматых куртках. Веселые, шумные, дикие. От них так и веяло удалью и свободой. А ведь ещё недавно я ожидала встретить здесь мрачных дикарей. Приятная неожиданность.
Не знаю, что говорила им в том длинном зале Кирлина. Я не пошла туда. Согласятся они или нет, мне-то всё равно придётся делать своё дело. Но они согласились. Шумной толпой они вышли во двор, распевая песни и кроя на чём свет стоит «космических бродяг». Я здесь была не при чём. Так они называли баларов в противовес себе — болотным бродягам. Они тут же выкатили во двор огромные котлы, водрузили их над такими же огромными кострами и принялись готовить завтрак. Деловые ребята, хотя и шумные!
Я сидела в сторонке на старой телеге и с любопытством осматривалась. На меня тоже смотрели со всех сторон. С любопытством и настороженностью. Видно, черноволосый красавец Эдриол уже продемонстрировал кой-кому остатки своего меча. Мне не хотелось ни с кем общаться. Солнце уже умудрилось выползти на середину небосвода и теперь бросало свой дружеский взгляд на меня. Я жмурилась, как кошка, упиваясь своей силой, своим покоем и, — грешен человек! — своей немыслимой красотой. Её оценка тоже, кстати, весьма прозрачно читалась в обращённых на меня взглядах. Видел бы мой муж, перед какой бандой я сверкаю голыми коленками!
С Тахо я принципиально не разговаривала. Он меня ослушался и, хотя я, не бог весть, какой деспот, прощать этого не собиралась. Он вчера весь день вертелся у меня под ногами, заискивающе заглядывал в глаза, даже виновато и жалобно поскуливал, но я на него даже не смотрела. А, на сей раз, он решил поразить меня своими достижениями и додумался вызвать на тренировочный поединок юного принца Кирса. Этот хрупкий подросток с большими задумчивыми глазами после трёх кое-как отбитых щенком ударов выбил у него меч. Но настырный ушастик не успокоился. Он потребовал реванша, потом ещё одного, затем начал считать какие-то таймы. Он то и дело бегал за своим летающим мечом, под оглушительный хохот воинов. Он не тушевался, не злился, он с упорством, достойным лучшего применения, проигрывал очки. Мне просто больно было смотреть на него, когда он дёргался, как марионетка на ниточках. Хорошо хоть он не упрекал меня в том, что я его плохо учила. Он бы меня просто опозорил. И несправедливо, потому что он напрочь забыл обо всём, что я ему говорила, оставив себе разве что фронтальную стойку да пару хитрых приёмов, которые, прикусив от напряжения язык, пытался применить любой ценой. К чести Кирса, он не смеялся над моим бедным «лешим» и даже слегка поддавался, но именно это и разозлило Тахо.
— Это не честно! — завопил он оскорблённо. — Ты мог парировать этот удар в самом начале! Жалость меня унижает!
— А глупость? — тихо спросил Кирс.
Нет, он станет отличным королём!
Тахо взглянул на меня. Я отвернулась.
— Бросать старых друзей в беде нехорошо, — укоризненно произнёс Тахо.
Я вздохнула.
— Вспомни про закат и начни сначала.
Он задумчиво посмотрел на меня, потом на каменные плиты под ногами.
— Последний тайм, твоё высочество, — тявкнул он. — Не откажи в милости неприкаянному страннику, которого, как выяснилось, любой слепец может побить клюкой.