Дина должна умереть
Шрифт:
– Никуда не спешишь?
– Никуда.
– Я тоже.
– Родителей не разбудила, уходя?
– Нет. Вероятно, они решат, что я ушла рано утром, а это для меня нормально. Давай поедим, а потом что-нибудь вместе почитаем, идет?
От слова «вместе» у Степы заколотилось сердце, и он с недоумением подумал: «И как это я раньше был ей просто другом? Доверял ей мысли, проводил с ней время, интересовался ей, нуждался в ней… как в собеседнике… хотя… черт. Я все еще друг. Вот только…»
Он и сам не знал, когда вдруг разглядел в этой угловатой курящей интеллектуалке ту самую,
Потом Степа уговаривал себя, что ему, действительно, ничего и не нужно. Очередная девушка, очередная головная боль… классические ситуации: быстрые свидания между делами, несвоевременные звонки родителей, ночные сообщения и обиды из-за пропущенного вызова… и правда – зачем? Но сердце, колотившееся протестующе и громко, знало: он сам себе лжет. С Диной не бывает «классических ситуаций». Она не обижается на ерунду. Она не «головная боль» и, уж конечно, не «очередная».
Когда наутро Дина, зашнуровывая кроссовки в коридоре, резковато уточнила: «Мы ведь все еще друзья?», Степа на секунду растерялся, выдавил из себя «конечно» – и тогда, очевидно, понял, что любит ее. Скорее всего, Дина поняла это намного раньше.
– Так почитаем? – вырвал его из воспоминаний ее голос.
– Да. Что хочешь сегодня?
– Давай Капоте. «Другие голоса, другие комнаты», например.
Читать Степа любил немного меньше, чем Дина, но «книжными червями» были его родители, поэтому в подарок на все праздники он неизменно получал книги. Большую часть этих подарков парень забрал с собой, когда переезжал – то ли из уважения к родителям, то ли и впрямь собравшись посвятить себя чтению. Однако до появления Дины Степа уделял этому виду досуга не так много времени.
Поступив в институт на химфак, он решил, что пора обрести самостоятельность, и перевез вещи в квартиру, завещанную ему дедом – до сих пор она периодически сдавалась знакомым, но чаще пустовала. Довольно скоро, вдохновленный своей независимостью, Степа начал подрабатывать параллельно с учебой, чтобы оплачивать хотя бы коммунальные услуги. Свободное время чаще посвящал встречам с друзьями, чем чтению. Да, он был очень общительным, но, опять же, до Дины.
Даже не отдавая себе в этом отчета и уж точно не подозревая о своей будущей любви к Дине, Степа почти сразу после их знакомства отгородился от всех, предпочтя проводить вечера с ней – разумеется, когда у нее была такая возможность. В разговорах с ней одной Степа находил все, чего ждал от общения с людьми: с Диной всегда было что обсудить, а после встреч было о чем подумать. Он мог поведать ей все свои мысли, даже абсурдные, и она никогда над ними не смеялась. С ней не бывало скучно – в кино, в кафе, в музее, на концерте, где угодно…
Один раз – еще в начале знакомства – они внезапно поцеловались, но в том поцелуе, хоть Степа и часто вспоминал о нем теперь, не было ничего романтического. Скорее уж он был дружеским. Пожалуй, парень мог и предвидеть, что дальше дело не зайдет, но по-прежнему на что-то надеялся – и наслаждался существующим положением вещей. Постепенно весь его мир стал вертеться исключительно вокруг Дины. Она к этому не подталкивала, Степа сам так хотел.
Он готов был смириться с тем, что у нее есть другие дела, даже другие друзья, даже близкие, а может, и ОЧЕНЬ близкие, – пока сам присутствовал в ее жизни. Хотя в последнее время она все реже разговаривала с ним подолгу, чаще бывала рассеянной и какой-то далекой… и не объясняла, что происходит. Не считала нужным, а может, объясняла кому-то другому, не ему.
– Тебя расстроило упоминание о Капоте? – чуть насмешливо произнесла Дина.
– Он мне нравится, хотя некоторые его книги написаны, по-моему, чересчур туманным языком – приходится вчитываться в каждую строчку, чтобы понять.
– А ты читай между строк. Не вдумывайся – чувствуй.
И она вдруг сказала – обычным тоном, без намека на эмоции, но Степа все же понял, что она внутренне как-то перестроилась:
– Что мне сделать, чтобы стереть это с твоего лица?
– Что именно?
– Сам знаешь.
– Восхищение тобой? Похоже, никак, – попробовал пошутить Степа, но Дина помотала головой:
– Какое там. Это боль. Я это выражение глаз из тысячи узнаю.
– Хм… ну, если честно, у меня слегка побаливает мизинец на правой руке – прищемил позавчера дверью…
Дина усмехнулась и потянула Степу за руку в комнату. Закрыла балконную дверь на щеколду и повела его к дивану. У него в голове уже начали рождаться самые приятные мысли, но она решительно сказала:
– Тебе надо выспаться. Ложись. Потом поедим.
Степа активно запротестовал (спать, пока она рядом, так бессовестно терять драгоценное время?!).
Ее тон сделался мягче:
– Пожалуйста. Я посижу здесь. Могу почитать тебе. Можно и не Капоте, если хочешь. Очень важно, чтобы ты выспался.
«Важно кому – ей? Действительно?»
– Ночью высплюсь, – махнул он рукой.
– А ты разве не хочешь провести ночь на воскресенье с друзьями? Сходили бы куда-нибудь… В последнее время ты стал мало с ними общаться.
Степа промолчал.
– Ложись. Я буду рядом. Честное слово.
– А можно тебя обнять?
– Да.
– Ты… приляжешь тоже?
– Да.
От Дины не пахло духами, как от других девушек. Пахло шампунем и сигаретами, а к этим запахам примешивался ее собственный – островатый, но в то же время тонкий, ни на что не похожий.
«Господи. Я влюбился как мальчишка, честное слово, так нельзя», – без толку повторил Степа мысленно в сотый раз.
Он осторожно притянул ее к себе – Дина не оттолкнула. Потом, отстранившись на секунду, стянула с себя свитер, под которым была только майка, свободно сидевшая на ее мальчишеской фигуре.