Дина

Салах Алайна

Возможность представляется даже быстрее, чем я думаю, потому что Камиль сообщает, что подъедет через пятнадцать минут и просит дождаться его в ближайшей кофейне. Мое настроение делает скачок вверх. Не то, чтобы я успела забыть о том, что состою с ним отношениях, но такое скорое напоминание точно не будет лишним.

— Что здесь делала? — интересуется он и, вытянув руку, несколько раз сжимает мое колено. Вместо приветствия, видимо.

— Была на собеседовании, — коротко отвечаю я и спешно пытаюсь сменить тему. —

А ты был где-то рядом? И куда мы, кстати, едем?

— Куда еще я могу тебя отвезти? — усмехается он, встраиваясь в поток неспешно движущихся автомобилей. — Обедать, конечно. Никакой оригинальности.

— С такими руками можешь себе позволить, — парирую я, указывая глазами на рукава его дорогущего свитера, красиво обтянувшего бицепс.

Камиль вопросительно приподнимает брови.

— А что с моими руками?

— Набиваешь себе цену, папочка? Тебе не идет. Не зря же ты трижды в неделю торчишь в спортзале.

— Дважды, — поправляет он. — И я это делаю скорее по привычке.

— Ты главное не останавливайся. Будет обидно, если такое добро… — я еще раз многозначительно смотрю на его плечи, — пропадет.

В глазах Камиля появляется озорной блеск, от которого под пупком резко колет горячим. У него есть дар смотреть так, что я неожиданно даже для самой себя начинаю думать об интиме.

— Ты сейчас комплимент мне сделала?

— А что тебя удивляет?

Теперь он одаривает меня взглядом, который можно трактовать как «ты, видимо, шутишь?»

— Обычно ты твердишь лишь о том, что я старый.

— Старый, но с обалденной фигурой, — со смехом отвечаю я. Оттого, что мы так легко разговариваем и шутим, настроение делает очередной скачок высотой в небоскреб. — Не думала, что мои шутки о возрасте тебя хоть как-то задевают.

— Почему они должны меня задевать? — абсолютно искренне недоумевает он. И добавляет уже с иронией: — Заметь, возраст не мешает мне ехать в ресторан с малолеткой.

Пузырьки яркой, ничем не замутненной радости размножаются во мне, выталкивая наружу новый взрыв смеха. Мне настолько хорошо, что хочется задержать и смаковать каждую секунду этого непринужденного разговора.

— Кто-то сегодня в ударе, как я посмотрю. Малолетке уже двадцать пять, если ты не забыл.

— Как такое забудешь? — посмеивается Камиль, возвращая взгляд к лобовому стеклу.

Я прослеживаю то, как он быстрым движением убирает со лба прядь волос, и едва сдерживаюсь оттого, чтобы не выпалить какую-то глупость вроде «Ты такой красивый, когда улыбаешься». Ну, или совсем уж безумное «Я тебя люблю».

Кое-как удержав в себе эти преждевременные мимишности, выпаливаю другое:

— Я была на собеседовании в компании Виктора. Тот, который Погорельцев. Мне все понравилось, и я собираюсь принять его приглашение о работе.

34

В машине повисает тишина, заставляющая меня непроизвольно сжать колени. Крошечные ростки вины за секунду увеличиваются до размеров пышного папоротника.

— Других вакансий не нашлось? — медленно, слишком медленно произносит Камиль, повернувшись в мою сторону.

Не то, чтобы в его тоне есть что-то угрожающее, но предплечья все равно покрываются мурашками. Я моментально вспоминаю, что передо мной сидит человек, державший в страхе целый район, и оттого реагирую неожиданно резко:

— Надеюсь, ты не собираешься указывать мне, что делать.

Челюсть Камиля напрягается так, как если бы он пытался прожевать дюжину грецких орехов в скорлупе.

— А я разве пытаюсь? Лишь задал вопрос.

Здесь мне приходится воззвать ко всей своей выдержке, чтобы взять себя в руки и не продолжить неожиданно начавшуюся перепалку. А чего я, собственно, так разволновалась? Ведь с самого начала было ясно, что Камиль не кинется поздравлять меня с новым назначением. Главное, помнить, что я имею право поступать, как вздумается. На одно колено он пока не вставал и в вечной любви не клялся.

— Другие вакансии не представлялись настолько перспективными, — уже спокойнее говорю я. — У меня есть определенные запросы.

— И какие из твоих запросов удовлетворил Погорельцев?

Мне чудятся нотки ревности в голосе Камиля, но я списываю это на разыгравшееся воображение. С чего бы ему ревновать меня к стареющему обрюзгшему мужику, который ему в подметки не годится во многих смыслах?

— Самые основные. Его проект кажется действительно интересным, а это значит, что мне не будет скучно. А еще он готов хорошо платить.

— Если тебя не устраивала зарплата в «Холмах» и автосалоне, ты могла бы просто сказать, — холодно раздается в ответ.

Глубоко вздохнув, я отворачиваюсь к окну. Как бы я ни восхищалась умом Камиля, его твердолобость порой приводит меня в недоумение. Он до сих пор считает, что все упирается в деньги и не понимает, что я сбежала из-за него?

— Опыт показывает, что не стоит совмещать рабочее с личным. Я говорила, что в Холмы не вернусь.

— Ты собираешься работать на нашего конкурента. Как прикажешь к этому относиться?

— Так же как я отнеслась к тому, что ты не пришел на мой день рождения, — вновь не сдержавшись, огрызаюсь я. — Принять и простить.

В салоне вновь повисает тягостное молчание, одновременно с которым Ауди набирает скорость. Я уже жалею о том, что не придержала новость до более подходящего момента. Реакция Камиля закономерна, но я к ней совсем не была готова.

— То есть твое трудоустройство — это акт возмездия? — спрашивает Камиль, когда мы наконец подъезжаем к светофору.

От такого смехотворного предположения я громко фыркаю. Думает, что я способна опуститься до мести? За кого он меня принимает?