Дипломат
Шрифт:
– В Санджуде.
– Он уже собирался ехать дальше. Но в каком виде! По дороге он вместе с машиной попал в руки курдов; они избили его, обобрали и едва не доломали машину. Когда он увидел нас, то пытался целовать мне ноги и всю дорогу до Тавриза плакал, как ребенок.
– А старый поклонник дьявола куда делся?
– Дауд? – переспросил Эссекс. – Удивительный старик. Он просто исчез, как только мы пришли в Санджуд. Вырос из-под земли и, очевидно, опять провалился сквозь землю.
Мак-Грегор в свое время не счел нужным говорить Эссексу о судьбе Дауда; и сейчас, слыша, как легко Эссекс с ним разделался, он подумал, что поступил совершенно разумно. Мак-Грегор протянул стакан
– Все, как обычно, – продолжал Эссекс, – Побеседовали с несколькими политическими деятелями, кое с кем из наших людей, которые там находятся. Кормили нас пропагандой, но мы сумели и сами разобраться во многом.
– А Пишевари, главу так называемого правительства, видели?
– Да, конечно. – Эссекс присвистнул. – Неглупый малый. Образование, видимо, получил в России. Пытался уверить нас, что все у них идет, как надо; усиленно тащил меня на какие-то местные выборы, но у меня не нашлось на это времени. Мак-Грегор и Кэти ездили с ним. Они настоящие туристы, а я нет.
– Ас американским поверенным в Тавризе вы разговаривали?
– Разумеется.
– Что же он вам сказал?
– Ну, вы уж слишком много хотите, Эл, – улыбнулся Эссекс. – Лучше я вам скажу, кого мы там еще встретили. Помните того старикана, что приезжал в Москву, как его, Мак-Грегор?
– Джехансуз.
– Вот, вот. Так он теперь тоже в Тавризе. Помешан на просвещении кочевых племен. Безнадежное дело, говорю это на основании своего кратковременного знакомства с кочевниками. Это замечательный народ, но им гораздо лучше оставаться тем, что они есть, – превосходными воинами и свободными людьми. У них много общего с шотландскими горцами, правда, Мак-Грегор?
– Кое-что есть.
Расспросы о Тавризе и азербайджанцах продолжались, но Мак-Грегору уже стало казаться, что Эссекс так и не выскажет об Азербайджане ничего существенного, никаких политических суждений, никаких оценок. Даже говоря об Амир-заде и Гордиане, он изобразил столкновение между ними как обыкновенную борьбу за власть у постели смертельно больного вождя. Но корреспонденты старались вызвать Эссекса на более откровенные высказывания об Азербайджане. Они снова вспомнили о Джавате.
– Вы так и не узнали дальнейшую судьбу Джавата Гочали? – Вопрос задал корреспондент, который до сих пор молчал: вежливый, слегка заикающийся англичанин в золотых очках, представитель лондонской «Таймс».
– Как же, мы его разыскали, – ответил Эссекс. Даже этот вопрос не заставил его отступить от своей уклончивой позиции, потому что весь эпизод с губернатором он ухитрился изложить в самых нейтральных тонах. Он рассказал это именно как эпизод, ни словом не обмолвившись о том участии, которое они сами в нем принимали. Он даже нарисовал очень симпатичный образ Джавата, хотя и осажденный губернатор в его изображении получился не менее симпатичной личностью. Виновником всей истории оказался у него офицер в начищенных сапогах, но он не упомянул о роли Мак-Грегора в задержании этого офицера и в расправе с ним. – Да, – сказал он, – Мак-Грегор разыскал Джавата в одной больнице в Тавризе. Он уже поправляется. Кажется, это русская больница, а, Мак-Грегор?
Мак-Грегор утвердительно кивнул.
– А губернатор? – спросил корреспондент «Таймс». – Его тоже повесили?
– Нет. Он сел в бест в зенджанской мечети.
– А что это значит «сел в бест», Гарри?
– Есть такой ставший законом обычай в Иране, – стал объяснять Эссекс. – Человек может искать убежища в мечети или в шахском дворце, и если он укрылся там, никто его не смеет тронуть. Губернатор после небольшой стычки лишился своих владений, но ему удалось добраться до зенджанской мечети. Мы его видели на обратном пути в Тегеран. Он просил захватить его с собой, но мы не хотели вмешиваться в эту историю. Ему уже ничто не угрожало, а если бы мы его взяли, это поставило бы нас в очень неловкое положение; так считал Мак-Грегор.
– Все это очень занятно, – нетерпеливо вмешался Хэмбер, – но какие выводы вы из всего этого сделали? Вы очень ловко увертываетесь от каких-либо политических суждений, Гарри. А нас интересует конкретный результат вашей миссии.
– Результат очень плодотворный, – сказал Эссекс.
– Ведь вы поехали затем, чтобы удостовериться в факте русского вмешательства – вот и скажите нам официально, установили вы такой факт или нет. Весь мир ждет ответа на этот вопрос.
Мак-Грегор поставил свой стакан на стол. На этот вопрос Эссекс мог дать только один ответ.
Но Эссекс от ответа уклонился. – Вам придется довольствоваться собственными выводами. – Он улыбнулся Мак-Грегору снисходительной улыбкой, от которой Мак-Грегору захотелось ударить его по физиономии. – Официально, конечно, я могу ответить иначе. Вам ведь известно, что азербайджанский вопрос поставлен перед Объединенными нациями?
– Старые новости.
– Так вот, повидимому, именно там английскому правительству и потребуется моя информация. Сожалею, друзья, но больше ничего на тему о русском вмешательстве я вам сейчас сообщить не могу.
Мак-Грегор не верил своим ушам: неужели он этим ограничится?
– Но что же все-таки вы вынесли из всех своих скитаний? – настаивал Хэмбер.
– Если уж это вам так интересно, Эл, могу сказать одно. Я пришел к заключению, что азербайджанская проблема здесь не единственная. – Он сделал паузу. – Отнюдь не единственная.
– Ну, а дальше что? – сказал Хэмбер. – Продолжайте же, чорт побери!
– Минуточку, – прервал Стайл. – На вас можно ссылаться в печати?