Дипломат
Шрифт:
– Все? – спросил Хэмбер.
– Все, если вас не интересует вот это. – Мак-Грегор вытащил из кармана пачку бумаг. – Здесь все подробности и точные даты и все мои доклады департаменту по делам Индии за время поездки. Последний доклад – это итоговый отчет обо всей миссии в целом, но я думаю, что никто его не читал: ни в департаменте, ни в Форейн оффис.
Докладами заинтересовались лишь немногие, в том числе Бикфорд и сотрудники толстых журналов. Остальные торопливо пожали Мак-Грегору руку, перекинулись несколькими словами
Джеб Уилс спешил не меньше других, но он все же замешкался подле Кэтрин и сказал, хмуря густые брови: – Так вот, Кэти, я окончательно уезжаю в Америку, и сдается мне, что вы не будете свидетельницей моего трагического возвращения на родину. – Он, как всегда, насмешливо поглядывал то на Кэтрин, то на Мак-Грегора. – А может быть, вы все-таки поедете?
– Я бы, может, и поехала, но вы-то не поедете, Джеб.
– Напрасно вы в этом так уверены, – сказал он. – Впрочем, вы так себя ведете, что вас туда не впустят. Я даже сомневаюсь, впустят ли меня, – добавил он почти с грустью.
– Ничего, мы еще с вами увидимся, – сказала Кэтрин. Он ничего не ответил и вышел, небрежно помахав им рукой на прощание.
Из американцев оставался один Хэмбер. Мак-Грегор слышал, как он спрашивал Кэтрин о том, насколько достоверно все сказанное Мак-Грегором. Но Хэмбер тоже спешил и только с минуту постоял перед Мак-Грегором, проводя рукой по коротко остриженным волосам и улыбаясь широким ртом. – На этот раз вам крышка, Мак-Грегор, – сказал он. – Я уже вижу, как вы сидите в Тауэре. И вы, и Кэти. – Он громко засмеялся и вышел.
Джек Бикфорд, корреспондент «Тайме», ушел последним и перед уходом попросил Мак-Грегора дать ему доклады, обещая вернуть их в целости и сохранности.
– Очень жаль, Мак-Грегор, – сказал он, – что вам пришлось прибегнуть к этому способу, но, повидимому, другого выхода не было. Очень жаль. – повторил он, покачивая головой, и надел шляпу. – Жаль, – сказал он в третий раз и последовал за остальными.
Мак-Грегор и Кэтрин молчали, прислушиваясь к стуку входной двери, и как только она захлопнулась в последний раз, бросились искать Асквита. Они нашли его в большой ярко освещенной гостиной. Даже не сняв пальто, он с мрачным видом сидел в позолоченном кресле, далеко вытянув ноги. Рядом с ним стояла бутылка коньяку, поданная по его требованию экономкой.
– Когда я увидел выражение вашего лица, – сказал он Мак-Грегору, не вставая с кресла, – я решил, что мне лучше не лезть. Боялся испортить дело. Впрочем, это наглая ложь. Я просто не хотел встречаться с вашими газетчиками. Что вы сделали? Утопили Эссекса?
– Все, видимо, считают, что я утопил самого себя, – серьезно ответил Мак-Грегор.
– Они, может быть, правы, – сказал Асквит, дуя на озябшие руки. – Могу вам сообщить, что завтра высшие чины Ведомства государственной службы будут заседать вместе с представителями Службы безопасности, чтобы решить вашу судьбу. После того как вы совершили еще одно тяжкое преступление, можете не сомневаться в их выводах.
– А что Эссекс? – спросил Мак-Грегор.
– Эссекс довольно мрачен. – Асквит слегка выпрямился в кресле. – Надо думать, завтра он станет еще мрачнее, когда узнает, что вы натворили. Один день остается до заседания Совета безопасности, а вы бросаете новую бомбу. Бедный Гарольд! Один бог знает, что теперь будет. Ведь Гарольд никак не предполагал, что вы пойдете на это, Мак-Грегор, да я и сам сомневался. Я все думал, хватит ли у вас мужества сделать то, на что я никогда не мог решиться. Как вы поживаете, Кэти, дорогая моя?
– Напрасно вы пришли, – сказала Кэтрин. – Мак-Грегор хотел, чтобы вы остались в стороне от этого скандала. Зачем вы явились сюда?
– Я пришел за Мак-Грегором, – сказал Асквит, вызывающе глядя на обоих. – И прошу прекратить дурацкие разговоры о том, что меня надо держать в стороне. Не совсем уж я выдохся, Мак-Грегор, и ваши заботы обо мне хоть и очень трогательны, но совершенно невыносимы. – Асквит старался говорить нарочито небрежным тоном и дергал себя за усы, как бы подсмеиваясь над собственными словами.
– До сих пор, – начал Мак-Грегор, вспомнив, что говорила ему Джейн, – мое пребывание в вашем доме можно было объяснить вашими причудами, к которым все привыкли. Но теперь уже нельзя.
Асквита больно задели его слова, и от Мак-Грегора это не укрылось, хотя Асквит быстро вскочил на ноги. – Причуды, а? Так вот что это, по-вашему, Мак-Грегор! Вы так на это смотрите?
Мак-Грегор понял, как обижен Асквит; это несколько удивило его и заставило глубже вдуматься в жестокую борьбу, происходившую в душе Асквита.
– Нет, нет, – поспешил сказать Мак-Грегор, – я вовсе этого не думаю.
– Так отчего же вы сбежали? – воскликнул Асквит, слишком явно показывая свою радость. – Это, дорогой мой, недостаток чуткости.
– Ну, хорошо, – вздохнул Мак-Грегор. – Я проявлю чуткость и вернусь к вам.
– Значит, все в порядке, – сказал Асквит. – Кэти, Джейн ждет вас к обеду.
Кэтрин взглянула на Мак-Грегора, который выжидательно смотрел на нее.
– Нет, – сказала она, – я условилась встретиться в палате общин с Томом Кромвеллом. Мне нужно повидаться с ним сегодня же.
– Зачем? – спросил Мак-Грегор.
– Еще сама точно не знаю, – ответила она. – Скажите Джейн, что я приду завтра утром.
Мак-Грегор не стал спорить, он знал, что ему нельзя спорить с Кэтрин, что бы она ни затеяла. Она разыскала пальто Мак-Грегора и, когда он оделся, поправила ему воротник.
– Не говорите больше о том, что уедете от него, – тихо сказала она, глядя на Асквита, открывавшего чугунные ворота.
– Но ему несдобровать, если я останусь, вы же знаете.