Дипломат

Олдридж Джеймс

По дороге в кабинет Дрейка Эссекс встретил на лестнице Кэтрин Клайв, поздоровался с ней и остановился поговорить.

– Доброе утро, лорд Эссекс. – Она не спешила уйти.

– Я слышал, вы собираетесь на каток? – спросил Эссекс.

Она кивнула и пошла вверх по лестнице.

Эссекс последовал за ней. – Я хотел просить вас позавтракать со мной сегодня. Мне было бы приятно поговорить с вами о вашем замечательном отце.

– Позавтракать с вами? Где?

– У сэра Френсиса Дрейка.

– Он может не захотеть завтракать со своей подчиненной, – сказала она, и лорд Эссекс засмеялся.

– А мы ему скажем,

что я старый друг вашей семьи.

– Да, но ведь меня будут ждать на катке, – напомнила она Эссексу и тут же добавила: – Правда, лед сегодня неважный.

– Коньки от вас не уйдут, – сказал Эссекс. Когда они дошли до дверей Дрейка, она взглянула на Эссекса и сказала: – Что ж, посмотрим, что скажет сэр Френсис.

Эссексу почудилась в ее словах насмешка над Дрейком или, во всяком случае, намек на то, что Дрейка стеснит ее присутствие за завтраком. Но, поглядев на постное лицо Дрейка и обменявшись с ним приветствиями, Эссекс решил, что ошибается. Он подождал, пока Кэтрин Клайв не закончила короткой беседы с Дрейком о четырех пунктах советско-польского торгового договора. Когда они стали обсуждать вопрос о перешивке на широкую колею железнодорожного пути между Польшей и Россией, дело дошло даже до спора. Дрейк утверждал, что ширококолейная железная дорога – это орудие политического проникновения России в Польшу, попытка поставить Польшу в зависимость от русского транспорта, а Кэтрин Клайв говорила, что это вызвано потребностью в большем грузообороте и что против этого едва ли стоит возражать. Спор был мягкий, вежливый, едва заметный, но на Эссекса он произвел впечатление и в то же время позабавил его.

Когда с этим было покончено, он сказал Дрейку: – Вы не будете возражать, Френсис, если мисс Клайв позавтракает с нами? Я старый друг ее отца, и нам есть о чем поговорить.

Дрейк бросил быстрый взгляд на Кэтрин, но та и виду не подала, что это ее касается.

– Пожалуйста, – ответил Дрейк. – Кэтрин – всегда желанный гость.

Кэтрин едва заметно улыбнулась и вышла из кабинета.

– За завтраком будут еще два гостя, – поспешно сказал Дрейк. – Они только что прибыли с миссией из Лондона. Это представители Имперского Управления по пшенице. Один – лейборист Клипп, член парламента, а другой – какой-то ученый.

– А что им тут нужно? – спросил Эссекс.

– Собираются что-то разузнавать о русских методах выращивания пшеницы, хотя представить себе не могу, чему русские могут научить нас по этой части?

– А когда они пожаловали?

– Вчера вечером. Остановились в другом нашем доме.

– А я и не знал, что у вас есть другой дом!

– Как же, есть, – сказал Дрейк. – Все наши торговые представители помещаются в другом доме, в районе Арбата. Нам надо бы еще один дом, чтобы разместить сотрудниц министерства информации, которые сейчас живут в «Метрополе». Мне очень не нравится, что им приходится жить в гостинице, это на них дурно влияет. Там слишком много корреспондентов, они создают атмосферу беспорядка, распущенности. Это вредит репутации посольства.

– Так получите у русских еще одно здание, – сказал Эссекс. – Требуйте его!

Сэр Френсис Дрейк сложил вместе кончики пальцев и поглядел на Эссекса, уже в сотый раз стараясь отдать себе отчет, какой процент насмешки содержится в его словах. Ему каждый раз чудился в них вызов, но не такой он был человек, чтобы

принимать всякие дурацкие вызовы. Решив и на сей раз оставить их без внимания, Дрейк стал перебирать бумаги на столе.

Эссекс вздохнул. – Я слышал, у вас тут вчера произошла размолвка с Мак-Грегором. Он об этом сожалеет, так же как и я. Если хотите, я постараюсь, чтобы он не попадался вам на глаза.

Дрейк опять не смог разобрать, издевается над ним Эссекс или нет.

– Он довольно невыдержанный молодой человек, Гарольд. Я не люблю таких в посольстве. Они всегда впутываются в неприятности, а мне бы не хотелось никаких осложнений, пока я несу здесь ответственность за всех. – Вина Мак-Грегора выглядела теперь вовсе не такой непростительной, какой сам же Дрейк намеревался ее представить.

– Пусть это вас не тревожит, – сказал Эссекс. – Он исправится.

– Будем надеяться, – заявил Дрейк и подумал, что когда-нибудь ему надо будет взять реванш за все эти увертки Эссекса и как следует осадить его, но сейчас не время и не место для этого. Сейчас у них общая задача – надо справиться с русскими, и он окажет Эссексу полную поддержку в этом, он поможет составить самую резкую ноту русским. – Поговорим о ноте, Гарольд, – сказал он.

Обсуждение ноты заняло более часа, и Дрейк чувствовал, что он выполнил свой долг, хотя кончилось все тем, что Эссекс вышел из кабинета, небрежно помахав рукой, как будто дело это вообще не представляло особой срочности. Ничего, скоро Эссекс потерпит фиаско, вот тогда будет на что полюбоваться.

Но Эссекс, видимо, пока не опасался за успех своей миссии. Вернувшись к себе в кабинет, он нашел там Мак-Грегора, ожидавшего его с материалами, добытыми у Мелби и Джойса.

– Вы будете работать над отчетом до завтрака? – спросил Мак-Грегор.

– Нет, потом, – отмахнулся Эссекс.

– Тогда придется начать тотчас же после завтрака, – сказал Мак-Грегор. – Конечно, если вы хотите поспеть к сегодняшней почте.

– Ничего, успеем, – нетерпеливо отозвался Эссекс.

На столе зазвонил телефон, он сказал в трубку «хэлло!», протянул ее через стол Мак-Грегору и с интересом посмотрел – какое у него будет лицо, когда он услышит голос Кэтрин Клайв.

– А, это вы! – изумленно проговорил Мак-Грегор.

Кэтрин не стала терять время на объяснения и подробности.

– Очень сожалею, – сказала она, – но коньки придется отложить, мистер Мак-Грегор. Я сегодня завтракаю с вашим патроном и сэром Френсисом Дрейком.

Мак-Грегор посмотрел на Эссекса, который чинил длинное гусиное перо и пробовал его на белом листе бумаги, проводя большие, размашистые линии.

– А вы не могли бы отделаться от этого завтрака? – сказал Мак-Грегор.

– Конечно, могла бы, но ведь на каток можно пойти и завтра.

– Да, разумеется.

– К тому же лед подтаял.

– Разве? – сказал он недоверчиво.

– Да. Мне очень жаль, но… Вы сердитесь?

– Нет, отчего же. Можно отложить до другого раза.

– Вот именно.

– До свидания, – сказал он.

– До свидания, мистер Мак-Грегор, – сказала она, – и не сердитесь.

Мак-Грегор положил трубку и сел за свой стол. Наступило молчание, только Эссекс гудел что-то себе под нос и царапал бумагу гусиным пером. Но долго сидеть так и молчать Эссекс не мог, он зевнул, потянулся, потом сунул ноги в ботинки и встал.