Дипломат
Шрифт:
– Я иду завтракать, Мак-Грегор, – сказал он.
Мак-Грегор ничего не ответил, и Эссекс неторопливо отправился к Дрейку, впервые почувствовав себя молодым за все свое пребывание в Москве.
За превосходным завтраком из отбивных телячьих котлет с картофельным пюре Эссекс наслаждался обществом члена парламента и ученого. Он с удовольствием наблюдал и поддразнивал таких людей; ему ничего не стоило произвести на них впечатление. Член парламента был небольшого роста, средних лет, с густой порослью черных волос. За его роговыми очками прятались острые глазки. Самоуверенный, энергичный в движениях, он держался довольно развязно и говорил на грубоватом северном диалекте, в который временами вкрапливал лондонские словечки. Ученый был полной его противоположностью; Эссексу он казался похожим на священника… как, впрочем, и все вообще ученые. Это был маленький седой человечек, проявлявший мало интереса к Кэтрин Клайв, Эссексу, сэру Френсису Дрейку и ко всем прочим, включая сюда и своего спутника – члена парламента. Последний, наоборот, был восхищен знакомством с Эссексом и от всего сердца смеялся всем его шуткам. Но особенно он был очарован Кэтрин и все время обращался к ней. Эссекс это заметил и подыгрывал ему, хотя Кэтрин Клайв не отзывалась на эту словесную игру. Она просто присутствовала за столом и санкционировала происходящее, как бы заранее дав на все свое согласие. Но это только еще пуще раззадоривало члена парламента. За десертом из абрикосов и яблок он объяснил ей цель своей миссии.
– Мы не беспокоимся за свою имперскую пшеницу, мисс Клайв, – сказал Уолтер Клипп, подняв указательный палец. – Нас интересуют наши соперники. Русские утверждают, что они достигли больших успехов в опытах с многолетней пшеницей и с превращением яровой пшеницы в выносливые озимые сорта. Официально мы прибыли сюда для обмена информацией о методах посева пшеницы, но в своем кругу я могу сказать, – разумеется, не для огласки, – что цель нашего приезда – установить, насколько достоверны утверждения русских, будто бы им удалось вырастить многолетнюю пшеницу, которая всходит пять лет подряд без пересева. Подумайте, что станет с нашим имперским рынком, если русские действительно вывели такие сорта. Они станут выращивать тогда столько пшеницы, что вытеснят нас с мирового рынка, хотя сейчас на нем пшеницы еще нехватает. Подумайте также о преимуществах, которые дало бы нам самим обладание такими сортами. Это открыло бы перед нами безграничные возможности.
– Так вы что же, предполагаете выкрасть их у русских? – спросил Эссекс.
Клипп гулко захохотал. – Нет! Вот тут-то нам и нужен Шейм. Он генетик, и если кто-нибудь может разобраться в том, что делают эти русские с пшеницей, так это Шейм. Он ведь лучший генетик Англии, не правда ли, Шейм?
Шейм ничего не ответил. Он жевал яблоко и хотел только одного: чтобы Клипп поскорее замолчал.
– Значит, вы будете шпионить за русскими? – спросил Эссекс.
Этот вопрос тоже развеселил Клиппа.
– О нет, – сказал он. – Шейм будет наблюдать за ними, изучать их методы, слушать их объяснения и оценивать результаты. Он сейчас же сможет сказать, стоящее ли это дело. Не правда ли, Шейм? Мы его и взяли как специалиста. Он написал уйму статей о наследственности и влиянии среды.
– Но какое отношение имеет наследственность к выращиванию пшеницы? – спросила Кэтрин Клайв.
– Что вы, милая барышня! Да самое прямое! – воскликнул Клипп. – Чтобы получить многолетнюю пшеницу, надо изменить среду, влияющую на зерно, преодолеть его наследственные склонности. Этот русский, Лысенко, считает все наши законы и понятия о наследственности никуда не годными. Он утверждает, что почти все можно скрещивать со всем, разумеется, в растительном мире, надо только правильно приступить к делу и обеспечить соответствующую среду. Ведь так вы мне объясняли, Шейм?
– Да, вроде этого, – пробормотал тот.
– Но как же вы раскусите этого Лысенко? – спросил Эссекс. – Русские едва ли примут вас с распростертыми объятиями, а обмануть их, я думаю, не легко.
– Мне кажется, их никто и не собирается обманывать, – вмешался Дрейк.
– Ну, как сказать. – Клипп многозначительно улыбнулся. – Шейм – ученый, да и я до некоторой степени специалист. Мы приехали не переговоры вести. Нам они доверяют. Не то, что вам, дипломатам, лорд Эссекс. – Он рассмеялся собственной шутке.
Рассмеялся и Эссекс. Его не раздражала вульгарность Клиппа, так как он понимал, что это была своего рода защитная реакция на блестящее общество. Кроме того, Эссекс знал, что Клипп не дурак. Он был ставленником Моррисона и, работая во время войны в имперском Управлении по пшенице, заслужил репутацию превосходного администратора. Шумливая развязность была вполне естественна у подобного человека в подобных обстоятельствах. Эссекс догадывался, что Клипп сошелся на короткую ногу с заседавшими в Управлении лордами и консервативными членами парламента и, повидимому, решил, что с ними, в конце концов, не так уж трудно сговориться. Вот и теперь он пытается поговорить по душам с Дрейком. Эссекс предчувствовал, что это будет интересно.
– Скажите мне, сэр Френсис, – начал Клипп, – каковы у нас теперь отношения с советским правительством? Можно их назвать хорошими?
– Постольку, поскольку, – уклончиво ответил Дрейк и подал знак лакею разливать шампанское, надеясь замять этот разговор в самом начале.
– Довольны ли мы, например, положением в Польше? – не унимался Клипп.
– Об этом, собственно, надо спросить наше посольство в Варшаве, – упирался Дрейк.
– Да, но ведь это касается и наших отношений с Россией, поскольку Россия вместе с Англией вручили власть теперешнему польскому правительству и гарантировали ему поддержку. Честно ли выполняют русские свои обязательства?
– Да, так, как они их понимают, – сказал Дрейк. – Хотя мы часто бываем не согласны, что понимание это правильно.
– Очень часто, – подхватил Клипп, – и в этом-то и заключается вся проблема наших отношений с Россией. Мы очень часто бываем не согласны, что их толкование правильно. В сущности, мы никогда не бываем согласны. И что же мы делаем, чтобы понять эту русскую точку зрения, сэр Френсис? Как изучает посольство русскую проблему?
– Применяем наши обычные методы изучения страны, мистер Клипп.
– Но этого наверняка недостаточно, – сказал Клипп. – Россия загадочная страна, и нам надо бы попытаться взглянуть на нее глазами самих русских.
– Мне помнится, что один из наших послов обязал посольских секретарей и прочий персонал изучать официальную русскую историю Всесоюзной коммунистической партии.
– Как? Большевистскую историю?
– Да. Помните, Кэтрин? Вы, кажется, уже были здесь тогда?
– Да, я была здесь, – сказала она, – но историю не изучала.
– Почему же? – спросил ее Клипп.
– Я уже раньше все это читала, – ответила она.
– И как вам понравилось прочитанное? – продолжал Клипп.
– Я уже забыла, – сказала она.
– Не слишком ли опасен большевизм, чтобы относиться к нему так легкомысленно? – спросил Клипп Дрейка.
– Может быть, – ответил тот.
– Ну, знаете, в этом вопросе нет никаких «может быть». Даже у нас в Англии коммунисты создают очень опасное положение. Они пытаются проникнуть в лейбористскую партию. подрывать ее изнутри, большевизировать ее.