Дипломат

Олдридж Джеймс

– Я не принимаю этого близко к сердцу, – сказал Мак-Грегор, – но вы должны теперь признать, что я вовсе не подхожу для данной работы.

– Опять вы хотите сбежать, Мак-Грегор? Теперь уже поздно передумывать. Если вы со мной не согласны в чем-нибудь по поводу Ирана, что ж, возражайте, но лишь бы это не мешало работе нашей миссии. Ведь вы, надеюсь, не собираетесь оправдывать русских?

– Вовсе нет… – начал Мак-Грегор.

– Тогда вам не о чем и тревожиться. Займемся лучше этими газетчиками, – сказал Эссекс, показывая, что вопрос исчерпан.

Мак-Грегор подумал: уж не ему ли поручат собирать газетчиков?

– Жаль, что Кэтрин Клайв уехала кататься на лыжах, – задумчиво проговорил Эссекс. – Для таких встреч требуется некоторая режиссура, а я подозреваю, что Кэтрин знает всех здешних корреспондентов. Она могла бы устроить все это как следует.

– Она вернется к двум часам. – Мак-Грегор удивил Эссекса своей осведомленностью.

– Ну, тогда мы подождем ее. – Эссекс перенес оба портрета с камина на свой стол, прислонил их к тяжелым подсвечникам и сдул сажу с их позолоченных рам. – Вы чем-нибудь заняты сегодня днем, Мак-Грегор?

– Я собирался составить для сэра Роуленда Смита сводку высказываний русских газет об Иране. Он хочет знать, что говорят русские.

Эссекс посмотрел на пустой теннисный корт.

– Мне бы тоже не мешало заглянуть в эту сводку, Мак-Грегор, – сказал он. – Но до этого вам следовало бы написать краткое объяснение по поводу вашего разговора с Хэмбером. Я пошлю его в Лондон с припиской от себя, и инцидент будет исчерпан. Думаю, что если мы дадим должные объяснения, все обойдется без последствий.

Мак-Грегора вовсе не заботило, будут последствия или нет. Ему было свойственно повышенное чувство ответственности за свои поступки, но это был грех Хэмбера и Стайла, и он не хотел брать на себя их вину.

– А Хэмбера и Стайла вы тоже пригласите? – спросил он.

– Конечно!

– Вы не будете возражать, если я попрошу их дать объяснения?

– Действуйте, – великодушно разрешил Эссекс. Он засмеялся, глядя на Мак-Грегора, отослал его и тотчас же забыл о нем.

Эссекс велел передать Кэтрин, что он хочет видеть ее, как только она вернется. Когда она пришла, он сказал ей о пресс-конференции: – Я хотел бы, по возможности, устроить ее сегодня же вечером, Кэтрин, и решил просить вас помочь мне, если, конечно, это не идет вразрез с вашими прямыми обязанностями. Вы как будто дружите с этими господами, – продолжал он, – и, конечно, знаете, где их найти. Я хочу собрать их у себя за стаканом виски для неофициальной беседы, совершенно неофициальной беседы. Сколько здесь всего английских и американских корреспондентов?

– Сейчас не так много. Человек десять, может быть, двадцать, – ответила она. – А собрать их очень просто. Надо только позвонить секретарю их ассоциации. Он всех разыщет и оповестит, где и когда им собраться.

– И чтобы непременно были эти два американца – Хэмбургер и Стайл.

– Вы, вероятно, имеете в виду Хэмбера?

– Вот именно. Значит, я могу на вас надеяться? Если вам может быть полезна мисс Уильямс, привлеките к этому делу и ее. Мне бы хотелось собрать всех нужных людей и создать соответствующую обстановку.

– Вы как будто затеваете что-то?

Эссекс проводил ее до двери.

– Я просто хочу загладить впечатление от злосчастной встречи Мак-Грегора с этими ловкачами, – сказал он.

Эссекс знал свою роль. Все уже были в сборе, когда он с намеренным опозданием спустился вниз. Дрейк, Мелби и Мак-Грегор тоже были там. Присутствие Дрейка было знаком вежливости по отношению к гостям, но Эссекс предпочел бы видеть вместо него Кэтрин Клайв. Она отказалась присутствовать на пресс-конференции, но поручение выполнила хорошо. Корреспонденты теснились у камина, у окон, у стола, на котором были выставлены четыре быстро пустевшие бутылки шотландского виски.

Когда Эссекс вошел, все обернулись и посмотрели на него. Эссекс приготовился к этим взглядам. Он был в светлокоричневых габардиновых брюках гольф и широком небесно-голубом джемпере толстой вязки – студенческом джемпере, как сказали бы американцы. Обшлага у него были завернуты, в вырезе виднелась белая шелковая сорочка без галстука с расстегнутым воротом. На вид Эссексу можно было дать сейчас лет сорок, не больше. Он легко прошел сквозь строй корреспондентов и пожал руку изумленному Дрейку, который был облачен в черный пиджак, брюки в полоску и галстук бабочкой. Эссекса забавляло, что ему ничего не стоит озадачить Дрейка.

С Мак-Грегором он был очень мил. – Что вы думаете об этом сборище, Мак-Грегор? – тихо спросил он. – Удалось вам уже побеседовать с кем-нибудь из них?

– Нет еще, – ответил Мак-Грегор.

– Как бы мне не пропустить вашего разговора с Хэмбером, – усмехнулся Эссекс.

Затем Мелби, который отлично знал всех корреспондентов, начал представлять их Эссексу. Когда очередь дошла до Хэмбера и Стайла, Эссекс приветствовал их запросто, по именам, и стал расспрашивать о Париже, Риме, Бухаресте и Праге.

– У вас такой вид, словно вы собрались играть в футбол, – заметил Хэмбер о его костюме.

– А разве пресс-конференция по-своему не похожа на футбольный матч, старина? – Это обращение Эссекс применял только в разговоре с американцами, подлаживаясь из озорства к их манере.

Эссекс обошел всех, вслушиваясь в фамилии, по мере того как Мелби называл их. Он запоминал фамилии и лица по старой привычке дипломата. Лучше было запомнить фамилию человека, чем всякие другие сведения, поэтому он сейчас старался удержать в памяти только имена и лица, с тем чтобы потом расспросить об этих людях поподробнее.