Дипломатический иммунитет (Дипломатическая неприкосновенность)
Шрифт:
Он заглянул в палату сквозь решетку голубого света. Техник спешил в ванную, держа в руках какую-то штуку нечто со свисающими петлями трубок.
– Капитан Клогстон! – окликнул Майлз.
Вторая фигура обернулась.
– Да, милорд?
– Я закрываю вашу внутреннюю дверь. По идее, если изменится давление, она должна закрыться сама собой, но в данную минуту я не очень-то доверяю любому дистанционно управляемому оборудованию на этом корабле. Вы готовы, если понадобится, переместить вашего пациента в спасательный контейнер.
Клогстон небрежно
– Почти, милорд. Мы начинаем собирать второй фильтр. Если первый будет работать так хорошо, как я надеюсь, мы очень скоро сможем подсоединить к фильтру и вас.
А значит, он окажется прикован к больничной койке. Он был еще не готов потерять подвижность. Не сейчас, пока он еще может двигаться и думать самостоятельно. Значит, у тебя немного времени. Вне зависимости от того, что делает ба.
– Спасибо, капитан, – отозвался Майлз. – Дайте мне знать, когда. – Нажав кнопку ручного управления, он закрыл дверь.
О чем ба может знать из навигационной рубки? Еще интереснее, где в его поле зрения мертвые зоны? Майлз вышагивал туда-сюда, обдумывая планировку центрального модуля: длинный цилиндр, разделенный на три уровня; лазарет находится в корме самой верхней палубы. Навигационная рубка далеко впереди, на другом конце средней палубы. Внутренние герметичные двери на всех трех уровнях располагались у трех равноотстоящих друг от друга пересечений с грузовыми модулями и модулями двигателей, разделяя каждую палубу на четыре части.
Разумеется, в навигационной рубке имелся доступ к камерам слежения во всех шлюзах и к мониторам безопасности близ герметичных дверей, которые, закрывшись, разделяли корабль на воздухонепроницаемые отсеки. Вырубить монитор означает ослепить ба, но при этом ба получит предупреждение, что мнимые пленники находятся в движении. Если вырубить их все, или хотя бы те, до которых можно добраться, то это сильнее собьет с толку… но по-прежнему остается проблема с предупреждением. Насколько вероятно то, что ба исполнит свою поспешную и, возможно, безумную угрозу протаранить станцию?
Черт побери, все это так непрофессионально… Майлз застыл, пораженный собственной мыслью.
Что обычно должен делать цетагандийский агент – вообще говоря, агент любой разведки – если его секретная миссия провалилась? Уничтожить все улики; попробовать добраться до безопасной зоны – посольства или нейтральной территории. Если это невозможно, уничтожить улики и сидеть тихо, спокойно дожидаясь, пока его арестуют местные власти и пока его вызволят свои – либо по дипломатическим каналам, либо посредством рейда, в зависимости от обстоятельств. Если задание уж совсем серьезное – уничтожить улики и покончить с собой. Последнее приказывали редко, потому что еще реже исполняли. Но поскольку цетагандийские ба приучались быть верными своим хаут-господам – и госпожам – Майлзу в данном случае приходилось рассматривать такую возможность как вполне реальную.
Но вот захватить заложников из числа нейтральных соседей, поднять шумиху, засветиться во всех новостях – а главное,
– Милорд? – неожиданно раздался из наручного комма Майлза голос Ройса.
– Ройс! – радостно воскликнул Майлз. – Погоди-ка. Что ты делаешь на этой линии? Ты не должен был вылезать из своего скафандра.
– Я мог бы спросить у вас то же самое, милорд, – довольно язвительно ответил Ройс. – Будь у меня время. Но мне так и так надо было выбраться из скафандра, чтобы забраться в этот ремонтный скафандр. Думаю… да. Я могу закрепить комм в шлеме. Вот. – Негромкий звон, как будто закрывается лицевой щиток. – Вы можете меня слышать?
– Да, вполне. Насколько я понимаю, ты все еще в техническом отсеке?
– Пока – да. Я нашел вам очень славный маленький скафандр, милорд. И кучу других инструментов. Вопрос в том, как протащить это все к вам.
– Держись подальше ото всех герметичных дверей – они под наблюдением. Ты, случайно, не нашел каких-нибудь режущих инструментов?
– Я, м-м… почти совсем уверен, что они для этого предназначены, да.
– Тогда проберись как можно ближе к корме и прорежь потолок, чтобы выбраться на среднюю палубу. Постарайся пока не повреждать вентиляционные каналы, гравитационную сеть и водопровод. Или что-нибудь еще, от чего может загореться сигнал тревоги в навигационной рубке. А потом мы разберемся, где сделать следующую дыру.
– Верно, милорд. Я как раз думал, что-нибудь в этом духе пойдет.
Следующие несколько минут не было слышно ничего, кроме дыхания Ройса; несколько раз он выругался себе под нос, пока методом проб и ошибок разбирался с незнакомой техникой. Ворчание, шипение, лязг внезапно оборвались.
Эта грубая мера зверски нарушит атмосферную целостность отсеков, но разве это непременно ухудшает положение с точки зрения заложников? И будет скафандр, о блаженство! Интересно, найдется ли здесь ремонтный скафандр малого размера? Они ведь действительно почти так же хороши, как космическая броня.
– Ну вот, милорд, – послышался из комм-браслета долгожданный голос. – Я выбрался на среднюю палубу. Я продвигаюсь назад… Правда, я не совсем уверен, насколько близко я под вами.
– Можешь дотянуться до потолка и постучать? Только тихонько. Мы ведь не хотим, чтобы стук донесся через перегородки до самой навигационной рубки. – Майлз бросился на палубу ничком, раскрыл шлем, повернул голову и прислушался. Слабый стук, видимо, еще за пределами коридора. – Можешь пройти дальше к корме?
– Я попробую, милорд. Надо только разобрать эти потолочные панели… – Снова тяжелое дыхание. – Вот. Послушайте теперь.