Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди
Шрифт:
Командировку нам выписали на три дня, а уладили мы все вопросы за день. Поэтому решили на пару дней съездить в Оран, чтобы навестить наших специалистов.
Мы приехали в Оран вечером. К нашему великому удивлению, в какую гостиницу мы ни обращались, везде отказ: нет мест. Раньше такого в Алжире не было. Позже мы узнали причину: в эти дни в Оране проходил какой-то съезд.
Мы объехали все солидные отели — никакого результата. И отправились по маленьким отельчикам. И тоже отказ. Время близилось к ночи. Мы уже не просили два номера. Нам бы
И вот наконец мы попросили хозяина очередного отеля на окраине города:
— Нам бы одну комнату на двоих.
Он строго посмотрел на нас:
— Со мной такое не пройдет. Я дам вам две комнаты. Чем вы там будете заниматься, мне плевать. Ca va?
– Ca va, — дружно ответили мы.
— Уберите иностранца, — распорядился председатель Совета министров А. Косыгин.
— Это не иностранец, это шведовский дипломат, — объяснил заместитель министра Л. Ильичев.
А. Шведов — это заведующий Первым африканским отделом, а «иностранец» — это я. Я вместе с другими дипломатами бегаю по резиденции, которая отведена А. Косыгину во время его официального визита в Алжир. А «иностранец» потому, что у меня… борода.
Косыгин подозвал Шведова:
— Побрей своего Кастру.
— Он не бреет бороду, у него шрамы.
Это соответствовало истине. За несколько недель до визита Косыгина мы с друзьями врезались на машине в дерево. Я пропорол часами шею, и швы, которые мне наложили в госпитале, мешали мне бриться.
— Шрамы украшают мужчину, — не отставал Косыгин.
— Не может бриться, мешают швы.
— Ладно, — махнул рукой Косыгин, — … с ним. Пусть носит бороду.
Так я стал первым дипломатом, который в середине 70-х годов носил бороду в МИДе.
Когда в 1980 году Косыгина сменил Тихонов, мне позвонил Шведов:
— Надо подтвердить у Тихонова согласие на бороду.
— Она сейчас вернется и спросит, что ты имел в виду под «пошлют на три буквы», — сказала Галя Авдеева, жена Саши, работавшая в ту пору моим секретарем.
Она — это бухгалтерша, Богатова Екатерина Федоровна, дама взбалмошная и истеричная. Мы с ней обсуждали, уж не помню, какую проблему, и я ей сказал:
— Если мы не подготовим объяснительную записку, нас пошлют на три буквы.
Она молча выслушала и ушла.
— Олег, срочно придумывай какое-нибудь слово на три буквы, куда нас можно послать.
И в это время в дверях появилась бухгалтерша. У нее был вид рассвирепевшей фурии.
— Олег Сергеевич, вы сказали, что нас пошлют на три буквы. Я хочу знать, куда нас пошлют.
Я посмотрел на Галку, та в ужасе замерла.
— На фиг, — спокойно ответил я.
Бухгалтерша засияла:
— Правда, на фиг. А я и не догадалась.
Бухгалтерша направилась к выходу, и когда она была уже в дверях, я спросил:
— А вы куда думали?
Она замерла. Потом быстро вышла. А мы с Галкой хохотали минут десять.
Каждый раз, когда мы выезжали из столицы, за нами следовал хвост. С некоторых пор мы стали замечать, что в сопровождающей нас машине впереди сидят два человека: водитель и человек в чалме. Мы догадались: это переводчик с наушниками, он слушает наши разговоры и переводит водителю. Однажды, показывая на такую машину, Леша Подцероб, будущий посол в Ливии и Тунисе, тихо сказал мне:
— Сейчас я их проучу.
И громко, в расчете на то, что его услышат, отчеканил:
— Сзади едет машина, водителя я знаю, он приходит к нам в посольство, доносит на своих коллег.
Машина сзади сразу же замедлила ход и отстала.
Во время одной из бесед с министром иностранных дел наш посол обратил внимание министра на подобные случаи, назвав их «недружественными акциями».
Министром тогда был хитрейший Абдель Азиз Бутефлика, нынешний президент Алжира. Он выслушал посла и сказал:
— Да, мы получили новую прослушивающую технику из Германии. Надо было ее проверить. На ком, как не на друзьях?! Вы же все поймете и не будете обижаться.
Люди в чалме ездить перестали, но «сопровождение» осталось.
Однажды мы с женой ехали в гости к нашим специалистам в Тлемсене. Однообразная дорога и иногда съезды. Мы никак не могли найти нужный поворот. Вдруг постоянно ехавшая за нами машина обогнала нас и остановилась. Из нее вышел человек и дал мне знак остановиться. Я остановился. Человек подошел ко мне:
— Вы уже три раза проскочили нужный поворот. Я тороплюсь: у меня свадьба сестры. Езжайте за мной. Я вам покажу.
Так и сделали.
В посольство приехал новый бухгалтер. Оказался он специалистом опытным и сразу же обратил внимание на счета за капитальный ремонт.
Мы посылали в Москву предварительные фактуры на строительные работы, которые позже не производились, а полученные деньги пускали на приемы. Такая практика существовала тогда практически во всех посольствах: денег на представительские расходы не хватало, а на все просьбы увеличить смету на эти расходы Москва всегда отвечала отказом, резонно опасаясь, что посол истратит деньги на свои личные нужды. А вот смету на капитальный ремонт увеличивали без особых проблем.
Николай Фомич, так звали нового бухгалтера, пришел к послу и сказал:
— Зачем делать много мелких работ, таких как покраска помещений, ремонт лестницы? Любая комиссия выведет нас на чистую воду. Лучше провести одну, но очень большую работу, скажем, замену канализационных труб под зданием консульского отдела. Если комиссия захочет проверить, мы предложим оплатить дорогостоящие земляные работы; никто на это не пойдет.
Так и сделали. И комиссия действительно приехала. Николай Фомич попросил у завхоза три бутылки водки для «работы с комиссией».