Директор департамента
Шрифт:
Администратора это не смутило. Он быстренько сочинил очередной опус, на этот раз объявление, в котором жителям рая сообщалось, что Лига композиторов объявляет прием гениальных музыкантов с высшим образованием. Предпочтение отдавалось лицам, уже прошедшим проверку Вселенским департаментом расследований и признанным лояльными.
17
НОВЫЕ ВЕЯНИЯ В РАЮ произвели глубокое впечатление и не членов Общества почитателей демократии. В это привилегированное общество принимались немногие избранные, заслужившие высокую честь выдающейся деятельностью на Земле. Среди его
Общее собрание общества направило в адрес Вселенского департамента расследований письмо с просьбой пересмотреть дело виднейшего демократа XX века Адольфа Шикльгрубера (партийная кличка — Гитлер), коему по вине бывшего директора департамента и председателя постоянной комиссии по делам иммигрантов апостола Петра было безосновательно отказано в райской визе. Чтобы напомнить о редкостном моральном облике пострадавшего, в письме приводилось высказывание А. Шикльгрубера о соотношении политики и морали, полностью соответствующее руководящим указаниям синьора Макиавелли: «Я провожу политику насилия, используя все средства, не заботясь о нравственности и «кодексе чести». В политике я не признаю никаких законов. Политика — это такая игра, в которой допустимы все хитрости и правила которой меняются в зависимости от искусства игроков».
Письмо содержало ценное рационализаторское предложение: дабы избежать бюрократической волокиты и путаницы при выдаче виз, зарезервировать заранее места для опробированных демократов — друзей и единомышленников членов общества, продолжающих их святое дело на Земле,
18
СЕРЬЕЗНЫЕ ВОЛНЕНИЯ происходили в Кружке американских президентов. До последнего времени здесь царило трогательное двухпартийное единодушие по всем внутрирайским и вселенским вопросам.
Вызов Линкольна в департамент расследований и лишение его постоянной визы взорвали кастовый мир и благодушие, окружавшие три дюжины президентов, Теперь каждый видел в своем вчерашнем друге злейшего врага и потенциального доносчика.
Первой жертвой подозрительности стал председатель кружка, а в прошлом первый президент США Джордж Вашингтон. Ему припомнили, что еще в годы войны за независимость он отпустил своих черных рабов на свободу, проявив недопустимый либерализм и политическую близорукость. Большинством голосов заклеймили как революционное и антиамериканское кредо Вашингтона, изложенное им за год до прибытия в рай: «Я желаю благополучия всем нациям и всем людям. Я верю, что каждый народ имеет право устанавливать ту форму правления, которая, по его убеждению, обеспечивает ему наибольшее счастье и не создает угрозы правам других, что ни одно правительство не имеет права вмешиваться во внутренние дела другого…» Это высказывание расценили как грубое и непристойное осуждение политики США в отношении тех народов и государств, которые почему-то не желают жить по американским образцам, и как слегка закамуфлированную поддержку Канады, нахально отказавшейся от слияния с могущественными Штатами.
Покидая пост председателя Кружка американских президентов, Вашингтон оставил письмо на имя Джефферсона, рассчитывая, по-видимому, на заступничество создателя Декларации независимости. «Меня обвиняют в том, — говорилось в письме, — что я являюсь врагом Америки и нахожусь под влиянием иностранной державы, и каждый мой шаг искажается в таких преувеличенных и неприличных выражениях, которые вряд ли можно было бы употребить по отношению к Нерону, общеизвестному банкроту, или даже к обыкновенному карманному вору».
Томас Джефферсон не успел помочь Вашингтону, на него самого состряпали пухлое дело и отправили со спецкурьером в канцелярию Макслотера.
Вслед за Вашингтоном и Джефферсоном из кружка были изгнаны известный обожатель негров Джон Кеннеди и пособник коммунистов Франклин Рузвельт. Последнего объявили тайным участником просоветского движения в защиту мира — главным образом за фразу в его речи, написанной накануне переезда в мир иной: «Чтобы цивилизация смогла выжить, мы должны развивать науку человеческих взаимоотношений — способность всех народов мирно жить в одном мире».
После этого лояльные жители рая — бывшие американские президенты с небывалым единодушием избрали почетным председателем кружка достойнейшего из американцев, лишь из-за интриг коммунистов не ставшего президентом, — Генри Макслотера.
Новые руководители Кружка американских президентов организовали семинар антикоммунизма, на котором обменивались богатым опытом. Теодор Рузвельт поведал о некоторых подробностях захвата Кубы и зоны Панамского канала. Он напомнил коллегам, что именно его посредничество при заключении русско-японского мирного договора 1905 года позволило Японии отторгнуть от России Южный Сахалин.
Вудро Вильсон рассказал о том, как его правительство запретило Коммунистическую партию США после ее возникновения, как американские войска по его указанию оккупировали часть территории Мексики, с гордостью похвалялся тем, что был одним из организаторов военной интервенции против Советской России и автором плана удушения и расчленения молодой Советской Республики.
Калвин Кулидж тоже хвалился своими заслугами в борьбе против большевистской опасности. «Я казнил Сакко и Ванцетти! — кричал он. — Я помогал возрождению оплота антикоммунизма — германского милитаризма!»
Не отставал от других и Гарри Трумэн. Он гордился тем, что уже в конце второй мировой войны, нежданно-негаданно став президентом, сумел повернуть государственный корабль Америки на путь антисоветизма и, чтобы застращать русских, не поколебался сбросить на жителей Японии атомные бомбы.
— Хотим мы этого или не хотим, — вещал Трумэн под одобрительный гул коллег, — мы обязаны признать, что одержанная нами победа возложила на американский народ бремя ответственности за дальнейшее руководство миром.
Так в Кружке американских президентов возродился дух солидарности и единства…
19
«В ЭТОМ РАЙСКОМ САДУ сам черт ногу сломит», — пробормотал Макслотер, усаживаясь (в который раз!) на председательское место. И в самом деле, расследование, начатое им, длилось уже две недели, а конца заседаниям не было видно. Работы у членов комиссии ничуть не убавилось. Напротив, гора дел, подготовленных к слушанию, непрерывно росла. Во Вселенский департамент расследований поступали десятки, сотни, тысячи заявлений от иммигрантов, стремившихся спасти свою шкуру, а точнее — визу на постоянное пребывание в раю, путем разоблачения своих ближних и дальних, знакомых и незнакомых, политических противников и друзей.