Директор
Шрифт:
– Все, что рождается, умрет. Квинтилиан, - перевел светловолосый мальчик по имени Стэнли.
– И одна последняя на французском, - сказал директор Йорк.
– Tous pour un, un pour tous.
– Один за всех и все за одного, - прокричали мальчики все вместе с энтузиазмом.
Гвен зааплодировала.
– Молодцы! Превосходно!
– Эта школа была основана на классических принципах добродетели, здравого смысла и чувства долга, - подчеркнул директор Йорк.
– Верность, преданность, стремясь через тяготы, студенты Маршала олицетворяют братство. Образованное
– И все же...
– Джеферсон с акцентом из Джорджии прервал их.
– Мы любим производить впечатление на учителей.
– Я более, чем впечатлена, - высказалась она.
– Я горжусь возможностью учить вас.
– Тогда, продолжайте, - сказал директор Йорк, сияя от гордости, словно отец этих мальчиков.
– С удовольствием, - сказала Гвен. Она взяла копии "Больших Надежд" с полки и стала их раздавать.
– Я думаю, вам всем понравится эта книга. Кристофер, не прочтешь нам первую страницу?
И они начали. Кристофер стал читать, а класс увлеченно слушал. Она рассказала в вкратце биографию Чарльза Диккенса, о его жене и множестве детей. Плодовитый мужчина во многих отношениях - десять детей, пятнадцать книг.
Первый день в классе прошел лучше, чем она могла мечтать. Студенты задавали интересные вопросы о Диккенсе и рассказе, который предстояло прочесть. Что означало название? Диккенс писал много о молодых героях. Писал ли он книги для своих детей? Почему он дал Пипу самое ужасное имя за всю историю литературы? Гвен напомнила мальчикам, что в XIX веке слово "пип" было синонимом слова, обозначающего семена внутри фруктов. Она почти могла видеть, как маленькие лампочки зажигались у них над головами - имя Пип приобрело для них новое значение.
В конце занятия Гвен поручила мальчикам прочесть в тот же вечер первые пять глав книги. Последний раз, когда она проходила "Большие Надежды" с учениками, она задала три первые главы. Казалось, студенты Маршала только преуспевали благодаря сложностям.
Мальчики вышли из ее класса по звонку. Они были шумными, но организованными. Она продолжала ждать, чтобы услышать их ругань, но они культурно разговаривали. Как только все студенты вышли, к ее столу подошел директор Йорк.
– Хороший первый день, - сказал он.
– Вы удержали их внимание. И мое.
– Спасибо. Я люблю книгу. Я думаю, это помогло.
– Вы не сможете всегда давать им книги, которые любите.
– Не знаю. Я люблю читать. Я уверена, что смогу найти, что полюбить практически в каждом произведении. За исключением, наверное, " Преступления и Наказания". Ненавижу эту книгу.
– Она немного мрачная, - согласился директор Йорк.
– Как и большинство из русской литературы.
– Обещаю, я не буду навязывать мальчикам
– Я должен поблагодарить вас от их имени за этот акт милосердия.
– Пожалуйста. Вместо этого они пройдут "Войну и Мир", - добавила она, подмигнув.
– Они прочтут все 1400 страниц, если вы их об этом попросите, мисс Эшби.
– Я сомневаюсь в этом. Однако, они сделают это для вас.
– Это не имеет смысла, - произнес директор.
– Я видела сегодня, как они пытаются произвести на вас впечатление. Вы - их герой, - сказала она.
– Герой? Я? Вряд ли. Шекспир их герой. Цицерон. Сэр Уильям Маршал, в честь которого названа эта школа, вот их герои.
– Они вас обожают. Я еще никогда не видела, чтобы так боготворили героя. Они не старались впечатлить меня. Они хотели, чтобы ими гордились вы.
– Я горжусь ими. Они всегда дают мне для этого основание.
– Я надеюсь, что тоже дам вам для этого основание, - проговорила она.
– Продолжайте хорошо работать и, возможно, так и будет.
Он слегка улыбнулся ей, но и этого было достаточно, чтобы она покраснела.
– Я должна подготовиться к следующему занятию. Это хорошо, что школа такая маленькая. Я могу уделить ученикам много внимания.
– Они обожают личное внимание. У Рассела трудности с пониманием прочитанного. Вы должны заставлять его читать вслух. Он запоминает практически все, когда читает вслух. Но если он читает про себя, то запоминает лишь малую часть.
– Я это запомню. Есть что-то еще, что я должна знать о студентах?
– Очень много.
– Может, нам стоит поговорить о них более подробно. Сегодня. За ужином, - предложила она.
Директор Йорк пристально смотрел на нее. Гвен изобразила широкую улыбку, пытаясь выглядеть невинно.
– Вы - безжалостны, - произнес он. - И упрямы.
– Я вас не прошу о чем-то неуместном, таком, как чай.
– Без чая?
– Без чая и без вожделения. Обещаю. Только ужин и обсуждение тем, касающихся учеников.
– Ну... если мы будем обсуждать только темы, касающиеся учеников...
– Я уверена, вы иногда ужинаете с мистером Прайсом и мистером Рейнольдсом, не так ли?
– Да.
– Разве не будет странным, если мы с вами не поужинаем вместе? Это не будет выглядеть так, словно вы ко мне относитесь по-особенному - игнорируете?
– Мы не можем позволить, чтобы кто-то подумал, что я вас выделил.
– Нет, не можем, - Гвен почти захлопала ресницами, но подумала, что это будет слишком.
– Если серьезно, - пыталась Гвен вернуться к теме, - Я действительно хочу быть тем учителем, который нужен этим мальчикам. Это деловой ужин. Нам даже не обязательно смотреть друг на друга. Мы сядем спина к спине и будем разговаривать.
– Прекрасно, - сказал он. Он указал на нее пальцем.
– Только разговор по работе. И я позволяю вам со мной поужинать только по одной причине: я хочу, чтобы у моих учеников было самое лучшее образование, насколько это возможно. А не потому, что вы мне нравитесь, и я наслаждаюсь вашей компанией.