Дитя зимы (в сокращении)
Шрифт:
Дуайт побрился, принял душ и щедро воспользовался только что купленным дезодорантом. Придется спасаться так, пока не появится возможность сменить одежду…
Восемь часов.
Дуайт обнаружил на кухне, рядом с телефоном телефонную книжку. Он переворачивал страницы, пытаясь сообразить, чьи имена принадлежат близким друзьям Джонны.
Восемь пятнадцать.
Слишком рано, чтобы звонить незнакомым людям. Он набрал номер Пола.
— Рэдклиф слушает.
— Привет, Пол. Это Дуайт.
— Я как раз собирался тебе звонить. Я в офисе,
— Сейчас буду.
Он прихватил с собой телефонную книжку, в надежде, что Пол поможет ему разобраться в незнакомых именах.
В полицейском участке Пол налил Дуайту чашку крепкого кофе и внимательно выслушал его рассказ о ночных визитерах.
— Знаешь, Дуайт, вчера, когда Джонна уехала с Кэлом, я подумал: может, она просто разозлилась на тебя за что-то. Но чем дальше — тем больше я уверен, что дело тут нечисто. Моя секретарша выросла в Шейсвилле. Ее отец был коронером, так что она хорошо знает все то, о чем в городе предпочитают молчать. Она принесла мне вот это. — Рэдклиф побарабанил пальцами по открытой папке, лежавшей на столе. — Ты ведь знаешь, что отец Джонны застрелился?
Дуайт кивнул.
— Да. Она была еще ребенком. Он чистил оружие, не зная, что оно заряжено, — что-то в этом роде. Верно?
— Такова официальная версия, — кивнул Пол. — Но, может быть, в данном случае следует читать между строк.
Рэдклиф подтолкнул папку к Дуайту. Помимо отчета о вскрытии, здесь было несколько письменных рапортов полицейских, работавших над этим делом почти сорок лет назад.
В полицейском отчете говорилось, что на протяжении многих лет Юстас Шей был подвержен приступам депрессии и наблюдался у врача. Ошибки в бизнесе, приведшие к потере контроля над мебельным производством, очевидно, только усилили эту депрессию.
Дуайт закрыл папку:
— Любопытно. Но я не…
— Ты обратил внимание, какое оружие он использовал?
Дуайт пробежал глазами отчет:
— Старый револьвер системы «кольт».
— Не просто какой-то старый кольт. Это именное оружие Питера Морроу. Он получил его в награду за то, что благодаря своему влиянию сумел уберечь Шейсвилл от ужасов периода Реконструкции. А вдобавок из этого же револьвера в 1931 году застрелился Эдвард Морроу.
— И?
— Моя секретарша рассказывала, что ее отец и тогдашний шеф полиции всячески старались, чтобы этот незначительный факт не попал в официальные бумаги. Когда я узнал об этом, сразу же позвонил директору Дома Морроу.
— Мэйхью? Начальнику Джонны?
Рэдклиф кивнул.
— Револьвер сейчас там. Мэйхью говорит, что он выставлен в постоянной экспозиции, хотя, разумеется, на табличке не написано, что из него когда-либо стреляли.
— И зачем ты мне все это рассказываешь? — спросил Дуайт.
Рэдклиф опустил глаза и несколько секунд помолчал.
— Моя секретарша сказала: ее отец считал, что Юстас Шей был малость не в себе, когда пальнул из того револьвера — случайно или намеренно.
Дуайт сообразил, куда клонит Рэдклиф, и недоуменно покачал головой:
— Так ты думаешь, что Джонна тоже свихнулась?
Пол пожал плечами:
— Ну, она явно ведет себя не совсем нормально.
Дуайт хотел сказать, что никогда не замечал неадекватного поведения. Однако, прежде чем он успел раскрыть рот, зазвонил телефон. Дуайт услышал громкий голос, который едва не кричал в трубку.
— Спокойно! — рявкнул Рэдклиф. Некоторое время он внимательно слушал. — Оставайтесь там, — наконец сказал Пол, — мы сейчас будем. — И рывком поднялся из-за стола. — Поехали, Дуайт. Звонил Мэйхью. Этот чертов револьвер и еще два пистолета исчезли из Дома Морроу.
Глава 4
Невзирая на холод, директор Дома Морроу был в одной рубашке, без пиджака. Он мерил шагами вымощенную плиткой площадку перед домом.
— Слава богу, вы приехали! — сказал Фредерик Мэйхью, когда Дуайт и Пол Рэдклиф прибыли в сопровождении нескольких полицейских. У Мэйхью зуб на зуб не попадал: он то ли замерз, то ли нервничал. — Раньше у нас никогда не было краж.
Он распахнул дверь так резко, что она с грохотом ударилась о металлический ограничитель.
— Мы храним оружие в библиотеке, — говорил Мэйхью, ведя их через широкий холл и огромную гостиную в комнату поменьше, сплошь заставленную стеллажами с книгами. — Вот здесь!
На прямоугольном дубовом столе в центре библиотеки помещалась стеклянная витрина. Пустая стеклянная витрина. В устилавшем ее красном бархате были углубления, где некогда лежали небольшой деррингер, дуэльный пистолет и длинноствольный револьвер — каждый с аккуратной пояснительной табличкой. Витрина была закрыта, но не заперта. На замке, впрочем, не оказалось никаких царапин.
— Когда вы в последний раз видели оружие?
Мэйхью поправил очки на носу и нахмурился:
— Честно признаться, точно сказать не могу. Определенно, на рождественской неделе. Тогда на экскурсию приходили бойскауты, а мальчики всегда интересуются оружием.
— Витрина была заперта?
— О, без сомнений. Эти три пистолета вместе стоят почти полмиллиона долларов.
— Полмиллиона?! — воскликнул Рэдклиф. — И они хранились вот тут, у всех на виду?
Мэйхью обреченно пожал плечами:
— Таковы условия дарителей. Они хотят видеть свои имена на табличках, что совершенно естественно. И потом, все документы должным образом оформлены, страховая компания нанесла на оружие идентификационный лазерный код. Никому не удалось бы их продать.
— У кого были ключи от витрины?
— Ключей всего два. Они висят на доске в запертом шкафчике, и — предваряя ваш вопрос — оба на месте.
— Кто имел доступ к шкафчику? — терпеливо спросил Рэдклиф.
— Ну, я, само собой, и Джонна. Еще есть один запасной ключ. Он лежит в вазе на камине в нашем кабинете.