Див

Деникин Павел

– И много он успел написать?

– Достаточно, чтобы о нём не забыли ещё лет десять. Что пишешь ты?

– Историю мальчишки, проникшего в подземелье.

– Это новая история. Теперь я понимаю… – он умолк и задумался.

– Что ты понимаешь, дорогой? – спросила мужа Надежда Олеговна.

– Я не сказал тебе, – обратился он к жене. – Не посчитал важным… Мне приснился сон… а потом – инфаркт. – Он посмотрел ей в глаза. – Мне приснился наш сын.

– Что было во сне? – спросил Виктор Ильич.

Муж Надежды Олеговны странным взглядом смерил друга и рассказал сон.

– Ясно, – сказал Виктор Ильич, когда друг кончил говорить. – Что ещё знаешь о столе?

– Столу несколько веков. По преданию, изготовил его некий чёрный маг, злой чародей или колдун – разницы вроде нет… Знаешь сказку «Волшебная дудочка»?

– Нет.

– Я тоже не знал… Мне Сашка рассказал по пути в Чехословакию. В двух словах: один странник срезал на топлом месте травяную дудку, подул в неё, а дудка запела-запричитала, как на этом месте утопила девушку сводная сестра. И все узнали о преступлении.

– И?

– И вот. Чёрный колдун якобы в течение нескольких лет в «день всех тайн», ночью ходил по кладбищам и выкорчёвывал с могил бузину. Когда древесины стало достаточно, он заколдовал её… и сотворил стол. Для чего – не знаю. – Муж Надежды Олеговны умолк, погрузившись в мысли, потом добавил: – Сашке, вишь, помог обрести популярность.

– Он не рассказывал о процессе написания?

– Нет, – он посмотрел на жену, – мы не спрашивали.

Надежда Олеговна кивнула.

– Но в эти дни он был словно одержимый…

– Злым гением, – докончила Надежда Олеговна.

– И вы ничего не делали?

– Например? Запретить писать?!

– М-да… – Виктор Ильич посмотрел на настенные часы. – Мне пора в аэропорт. Нужно успеть до закрытия музея.

– Я довезу, – вызвалась Надежда Олеговна.

– Конечно, довези, – поддержал муж.

– Думаю, вам лучше остаться вдвоём. – Виктор Ильич не любил провожаний. – А мне нужно всё спокойно обдумать.

…Когда самолёт набрал высоту, Виктора Ильича потянуло в сон.

Он зашёл в кабинет-студию. За столом сидел человек. Смотритель не сразу признал знакомца. Что-то неуловимое отличало этого человека от Саши Клинова. Погибший писатель повернулся к посетителю, и Виктор Ильич на долю мгновения увидел землисто-мертвенный профиль, прежде чем знакомое лицо обрело привычный глазу оттенок.

– Ты пишешь мой последний роман, – сказали губы Кошмарного Принца. – Закончи его хорошо. Закончи, и я найду покой. Его легко писать, если не противиться и не любопытствовать понапрасну. Закончи роман. Закончи…

Волосы Кошмарного Принца вспыхнули, и тело в секунду оплавилось свечой.

– Закончи! – прогремел напутственным набатом замогильный голос, разбив остатки хрупкого сна.

Виктор Ильич встрепенулся, напугав рядом сидящую пассажирку.

– Извините, кошмар приснился, – сказал он.

– Ничего страшного. Бывает, – принуждённо улыбнулась пассажирка и отвернулась к иллюминатору.

Самолёт начал снижение.

16

Идти было легко. По тому, как ступала нога, Юра догадывался, что узкое подземелье плавно уходит вниз. Спина часто кукожилась от мурашек, будто чей-то испытывающий взгляд то и дело скользил по маленькой фигурке ребёнка, но Юра не оборачивался. Если кто-то (хозяин сиплого голоса) и идёт за ним, то, конечно, скрывшись в темноте в недосягаемости чахлого лучика. Воображение громоздило сочленение всех известных мальчику монстров в единое аморфное существо, не имеющее константного облика.

И воображение гнало Юру вперёд.

Он ведь слышал сиплый голос? Он ведь слышал голос, а голос не может существовать без голосовых связок и рта так же, как связки и рот не могут обойтись без туловища!

Чем глубже уводил неведомо кем сооружённый спуск, тем сырее становилась почва под ногами. Была ли подземная тропинка делом рук человеческих – не ясно, но Юра заметил, что она сужается. Если тропинка приведёт в тупик, сможет ли он вернуться назад? Егора не волновало, найдет он выход или нет: шёл-то, практически никуда не сворачивая, зато беспокоило неведомое чудище, преследующее по пятам.

Негаданно стены и потолок узкого лаза перестали давить на мальчика массой недр, они попросту исчезли! Юра, приготовившийся упереться в тупик, обмер. Стены пещеры терялись во тьме. Батарейка игрушечного фонарика садилась и с трудом пробивала мрак до полуметра. Непонятно было: то ли стены расширились на небольшое расстояние, то ли на многие километры. Юра посветил наверх, но лучик не выхватил потолок. С опаской мальчик двинулся вперед… и грохнулся вниз по каменной насыпи, кувыркаясь, на дно пещеры. Нож-фонарик вылетел из руки. Юра во что-то врезался, и падение резко прекратилось. Воздух выбило из лёгких, Юра закашлялся. Сколькими подзатыльниками одарил его отец, когда Юра «считал ворон» и, не глядя под ноги, падал на ровном месте! Видимо не зря подобным методом пытался вдолбить в сына внимательность. Если бы подзатыльники пошли впрок, то сейчас Юра, наверно, не набил бы новых шишек.

А ещё следовало взять второй нормальный фонарь на всякий пожарный случай! К Юре подкрадывался страх. Конечно, не тот панический ужас, когда он решил, что лишился зрения, но всё же…

– Мой фонарик! – Юра захныкал. – Мой фонарик!

Потерять последний лучик света казалось теперь страшнее потери зрения. Неизвестно что скрывающая пещера затаилась и словно изучала нежданного гостя. И он один против…

Против кого?

Против урода с сиплым голосом.

А вдруг у урода есть друзья, такие же, а может, более страшные уроды?

Если бы в темноте можно было разглядеть лицо мальчика, то каждый бы увидел «мутанта» с не замирающими на месте ни на секунду глазами глубоководной рыбы. Юра плакал. И как ему пришло в голову тащиться в подземелья!

Когда слёзы высохли, Юра решил найти нож. Он встал на коленки и полез на насыпь, ощупывая каждый сантиметр породы. Чуть выше что-то блеснуло, Юра вздрогнул. «Чей-то глаз», промелькнуло в сознании, но почему-то не напугало. Юра пригляделся. Ну конечно, фонарик! Мальчик в три прыжка подскочил к находке и сжал в руке. Фонарик еле светился. Юра покрутил головку и свет погас. Нет, нет, нет! Он крутанул ещё, ещё и ещё, но фонарик не реагировал. Юра щёлкнул по нему… и неоновый лучик лазером прорезал пространство. Мальчик нервно засмеялся и в страхе шлепнул себя по губам: нашёл место для веселья!