Дива

Алексеев Сергей Трофимович

Телохранителю кое-как втолковали, что до кабака здесь сотни километров, а до цыган и того больше, по­этому искать пропавших также, как в Европе, бессмыс­ленно. Самое важное, что для себя уяснил Кухналёв: Дед Мороз явно убит, а Недоеденный бежал с принцессой! Не просто увёл её в поля или кусты для временных утех, а имеет некие виды на Её Высочество, и завтра уже мо­жет разразиться скандал, если этот прохиндей явится с беглянкой к королю и потребует их оженить или по­просит покровительства и королевской защиты, чтобы избежать тюрьмы.

Полковник доложил губернатору о сложившейся си­туации, не стесняясь в выражениях относительно

исчез­нувшей парочки, и тот лично попросил Мидака ликвиди­ровать конфликт в самом зачатке — как только поймают Недоеденного. А чтобы он не мог покинуть пижменских лесов, предупредили поисковые группы МЧС и поставили заслоны на многих выездах — перекрыть всё оказалось нереально. Охотоведа было приказано немедля аресто­вать, надеть наручники и спецмашиной отправить в Во­логду. Принцессу же, соблюдая все нормы международ­ного права, то есть избегая всякого насилия, доставить на базу и передать венценосному отцу.

Сам же король по-своему оценил долгое отсутствие королевишны; он, скорее всего, хорошо знал характер дочери, понял, что с ней творится что-то стихийное, не­предсказуемое, и особенно не переживал, зная взбал­мошность дочери. За очередной трапезой в честь отстре­ла медведя и препровождения его духа в верхний мир он вдруг извинился за возможное неадекватное поведение принцессы и даже произнёс горделивую речь:

— Она у меня авантюристка, плутовка и капитан в под­разделении войск специального назначения! Но душа у неё нежная и трепетная, принцесса обожает сказки Ан­дерсена. В юности я был таким же.

В ответ Его Величеству сказали, что принцесса ещё не отстреляла зверя, но проявляет достойное упорство, будет охотиться до вечера, не исключено до утра, и с ней всё в порядке. А тем временем вертолёт наконец-то при­землился на базе, чтобы переждать ночь, группы МЧС из-за дождя встали на ночлег, и всякий поиск прекратил­ся, дабы с утра начать его с новыми силами.

После ароматерапии на Доринском болоте Заруби­на всё время клонило в сон, и в этом полудремотном состоянии он вспоминал уютный домик Дивы Ники­тичны, спрятанный под елями, чтоб не засекли с воз­духа. Вспоминал и мечтал вновь оказаться на дива­не, под старым и тёплым тулупом, однако пролёживал бока на неудобном сиденье в егерском УАЗе, где зате­кали шея и скрюченные ноги. Около полуночи он вы­лез из машины, чтобы размяться, и обнаружил, что дождь кончился, тучи развеялись и вышла огромная полная луна. И так светло, что видно дороги! Зарубин не хотел бежать, всё получилось как бы само собой: сначала прикинул расстояние от старой дойки до уро­чища, где стоит домик вдовы, и получалось не так и да­леко, если пойти прямицей, через деревню с силосны­ми ямами. Часа за три можно одолеть даже нескорым шагом, смущало единственное: не запомнил дороги. Но от Пижменского Городка совсем близко, километра три, и вроде бы всё по густому молодому ельнику. Глав­ное, найти усадьбу Дракони!

Свежий воздух бодрил, после дождя повернуло на хо­лод, и, чтобы не замёрзнуть, Зарубин лёгкой трусцой пробежал километр, разогрелся, наддал и опомнился на бугре со столбами. Бежать не хотел, ноги сами вели и точно выбирали направление — фонари в полузабро­шенной деревеньке уже призывно замелькали впереди, когда из лунного полумрака выскочили две тени и будто срубили Зарубина. Он полетел в грязь, и на него тут же навалились, профессионально скрутили руки, после чего легко подняли, отвели на обочину

и прижали к капоту машины. Ощупали, обыскали, вывернули нагрудный кар­ман, где были документы. Судя по пятнистому зимнему камуфляжу, это был ОМОН.

— Я свой, — сказал Зарубин первое, что пришло в го­лову, и хотел распрямиться. — А вы кто?

Однако его снова уткнули носом.

— Вологодский ОМОН! — окая, выпалил кто-то за спи­ной. — Руки на копот!

Потом вывернули голову и осветили фонариком.

— Кто токой?

Ответить он не успел, поскольку услышал, как по ра­ции кому-то передают, что задержан сотрудник Госохот- контроля — видно, прочитали в документах, но всё рав­но не отпускали. Началось бестолковое разбирательство по радиосвязи, похоже, в ОМОНе про такую организа­цию даже не слышали, и наконец-то спросили Зарубина:

— Ты цё тут делаёшь ноцью-то?

— Принцессу ищу, — наливаясь злостью, прошипел он. — А вы кого ловите?

Омоновцы стали добрее.

— Да кого-то Костыля!

— Мою фамилию знаете?

— Дак приказано всех ловить!

Наконец-то связались с губернаторской охраной, и че­рез десять минут за Зарубиными приехал сам Кухналёв.

— Ты почему здесь? — удивлённо спросил он. — Ска­зано же: ждать утра.

— Замёрз, — признался тот. — Кросс бегал.

— А не сбежать ли хотел? — заподозрил полковник, но, судя по тону, в шутку.

Когда рассвело, он вкупе с Мидаком выстроил на ис­ходном рубеже все силы — милиционеров, своих ох­ранников и егерей. В строй поставили даже Зарубина и генерала Гришу, и после инструктажа поисковая цепь двинулась через поле в лес, наполняя всех чувством бес­полезности такого занятия. Искать следовало сразу не­сколько лиц — принцессу, живого или мёртвого Деда Мороза и самого Недоеденного. Если Её Высочество за­хватил уцелевший отмороженный артист, то за прошед­шие сутки унёс её за многие километры; ещё дальше увёз бы Костыль, если убийство Деда Мороза и похище­ние — его рук дело. Этот организатор охоты мог зара­нее проработать маршрут, спрятать где-нибудь машину и теперь окольными путями и прямицами мчал её в не­известном направлении.

Поисковая цепь в лесу рассыпалась, сжалась по два- три человека и напоминала дырявую сеть. Но и в неё на­чала попадать добыча: сначала нашли потерянный ка­рабин телохранителя. Видимо, он в страхе продирался сквозь чащобник и не заметил, как сук павшей ели за­цепил ружейный ремень, сдёрнул его с плеча и выстриг косой кусок натовской камуфляжной ткани, трепещущей на ветру. Генерал Гриша заметно ожил, но все остальные теряли остатки азарта и брели понуро, представляя, что прочёсывать придётся эдак километров двести, до самой Тотьмы.

Костыль нашёлся несколько раньше, он брёл по за­растающей лесовозной дороге, сильно хромая и опира­ясь, как странник, на сучковатый посох. У него даже бо­рода заметно подросла, возможно, за счёт впутавшегося зелёного лишайника, отчего он сам начал напоминать старого, облысевшего лешего, где-то потерял берет. Ни­кто не ожидал его увидеть, поэтому все остановились, а Кухналёв помнил приказ, достал пистолет и передёр­нул затвор. Недоеденный шёл, погружённый в свои раз­мышления, и вряд ли замечал, что творится вокруг, по крайней мере, продолжал идти как ни в чём не быва­ло, пока не наткнулся на ствол пистолета. И лишь тогда поднял настолько измученный взгляд, что даже полков­ник застеснялся и убрал оружие.