Дизель решает все
Шрифт:
— Смотри! Наши броневики! — Милов, сидевший в кузове ЗИЛа вместе со своими комсомольцами, удостоенными такой чести за ударный труд и прочее, а на самом деле, чтобы продемонстрировать партийному руководству «лицо завода» — молодых и энергичных, показал в направлении маячивших над толпой кургузых башен. Я даже попытался подпрыгнуть, чтобы рассмотреть это антикварное чудо.
— Петрович, чего скачешь? Айда к нам! — за мою куртку уцепилось сразу три пары рук, но мне удалось вырваться и, подхватив Полину, посадить ее в кузов, после чего я и сам перелез через борт. Взглянув в указанном Миловым направлении, я только разочарованно вздохнул и в сердцах брякнул:
— Фигня.
Нет, с точки зрения истории техники это были очень примечательные экземпляры,
— Да ты что! Это наши лучшие броневики! — комсомольцы возмущенно зароптали.
— Не беда, сделаем еще лучше.
— Вечно ты, Петрович, недоволен.
— Стремиться, дорогие мои, надо к большему и лучшему. Плох тот солдат, у кого нет маршальского жезла в ранце!
— Чего?
— Поговорка такая.
Между тем колонна двинулась, и спрыгивать было уже поздно, да и не к лицу. А с передней машины, стоя в кузове и полуобернувшись назад, грозил мне кулаком Лихачев. Куда, мол, с суконным рылом да в калашный ряд?! Заявление-то в партию я ему так и не принес, успешно скрываясь от партийных руководителей и уходя от ответов на вопросы рядовых товарищей. На возмущенную жестикуляцию директора завода мне оставалось отвечать лишь разведенными в жесте непонимания руками. В таком положении мы и проехали мимо трибуны, которая надвинулась неожиданно быстро. Мне показалось, или Сталин мне подмигнул?
А жизнь на заводе стала совсем нервная. Сборочный конвейер-то мы запустили, только вот остальные цеха сильно отставали, и дело было даже не в людях, а в поставках оборудования. Цеха простаивали, не было станков, фактически завод собирал ЗИЛ-2 из импортных запчастей. Советскими в этих машинах были по большому счету рама, подвеска да колесные диски, которые как раз и варили мои комсомольцы, работая на склад с двукратным перевыполнением плана. Поставки же основных механизмов из Америки были нерегулярными, то партию привезут — работаем, нет агрегатов, конвейер стоит. Да и такое случалось, что были, к примеру, коробки, не было движков. В общем, ритмичного, налаженного производства не получалось. И терпеть такое положение придется еще минимум год, пока завод не войдет в стой полностью. Пока же наряду с отверточной сборкой ЗИЛ-2 с конвейера сходили и старые АМО-Ф-15, агрегаты к которым можно было делать на существующем оборудовании.
И вот тут-то совпал мой шкурный интерес с государственным. Дело в том, что в один действительно прекрасный момент Полина заявила мне, что беременна. Конечно же как честный человек я обязан был жениться, причем это не она мне сказала, а я сам так искренне считал, чем сильно ее порадовал. Сама процедура регистрации брака в советском государстве свелась к попутному заходу в сельсовет, где была сделана соответствующая запись, вот с церковью было чуть сложнее. Передо мной опять встала проблема исповеди, и приходилось выбирать, кому врать — Полине или священнику. Или умалчивать, что в данном случае одно и то же. Но, в конце концов, решил, что с женой мне жить, а Бог простит, если сильно грешить не буду. Свадьбы как таковой у нас не было, я постоянно пропадал на заводе и знакомств в Нагатино не завел, а Полю, считая ведьмой, вообще обходили стороной. В общем, придя домой после венчания, мы сразу приступили к кульминационной части, минуя застолье и прочие формальности. Пожалуй, это была самая лучшая свадьба в моей жизни.
Лишь только осознав себя законной супругой, Полина стала капать мне на мозг, мол, мало дома бываешь. И встал я перед выбором — или завод, или жена. Дело в том, что, задерживаясь на работе, я опаздывал на катер, а идти пешком от Нижних Котлов после тяжелого трудового дня мне как-то не улыбалось. Задумался я над индивидуальным средством передвижения, да и, правду сказать, по баранке сильно соскучился. Покумекав так и сяк, понял, что купить авто я не смогу, а соберу самостоятельно только лет через десять, раньше из дома выгонят за неявку для исполнения супружеского долга. Вариант с конем был самым простым, но при коллективизации
Изобретать я поначалу ничего не собирался, а думал собрать движок из бракованных деталей, доведя их до ума, благо брака было хоть завались. Слава богу, сообразил, что если соберу работающий движок, то под разряд негодных он уже не подпадает и получится кража социалистической собственности в чистом виде и крупном размере. Сколько за это сейчас могут дать, даже думать не хотелось.
Единственным вариантом было собрать свой оригинальный двигатель. Причем он должен быть простым, как пять копеек, иметь минимум деталей, которые можно сделать в опытном цеху автозавода из брака или попутно. Еще немаловажным требованием было отсутствие стандартных деталей, поставляемых на завод для комплектации моторов, например, свечей, потому, как их можно было только украсть. Вот такая вот нетривиальная задача. Я чуть голову себе не сломал, пока, подстегиваемый спермотоксикозом, не вспомнил движок, разработку которого финансировал один небезызвестный в будущем председатель совета директоров транснациональной корпорации.
Вот тут-то и всплыла проблема точных расчетов, в мое время, испорченное доступностью калькуляторов, искусство математических действий при помощи бумажки или логарифмической линейки было попросту позабыто. Мне нужен был либо математик, либо калькулятор. Самое обидное, что последний у меня был. В мобильном телефоне, который я пожадничал утопить при первой возможности, как большинство других компрометирующих меня вещей. Вот только сдох этот аппарат еще полгода назад и зарядки к нему не было. Хотя автомобильная зарядка для него, по сути — просто переходник, правда, в нем, должно быть, нехилое сопротивление стоит, чтобы силу тока и напряжение уменьшить.
Бывший ювелир, пришедший на завод, когда этим делом стало заниматься попросту опасно, глянув на разъем спрятанного в деревянном ящике мобильника, покряхтел, но обещал сделать ответную часть. Принес через три дня штекер с двумя болтающимися проводками и даже денег не взял, к моему удивлению.
— Знаешь, Петрович, спасибо тебе, по настоящему делу соскучился и сноровку терять начал, если бы не ты, так бы и закис. А пока с этой штуковиной дома ковырялся, так руки сами все вспомнили.
— Да не за что, тебе спасибо, еще, кстати, подойду. Надо один очень-очень точный механизм, в смысле изготовления, сделать. ТНВД называется.
— Ну-у… Раз механизм, то без пол-литра не разберешься…
— Заметано.
Следующими объектами моих домогательств стали сотрудники электролаборатории, у которых я полностью оккупировал амперметр с вольтметром, испытывая один за другим проволочные резисторы, как наиболее простые, добиваясь снижения параметров тока до необходимых мне значений.
Когда первая в мире автомобильная зарядка для мобильного телефона была готова, она представляла собой деревянный ящик со сторонами пятнадцать на десять и торчащими из нее тремя проводами, два из которых накидывались прямо на клеммы, а третий заканчивался штекером.
— Семен Петрович, опять что-то изобретаешь? Помощь не нужна по комсомольской линии? — Милов застал меня в тот момент, когда я, улучив минутку в обеденный перерыв, подключал всю систему в сборе к аккумулятору дежурной машины.
— Нет, Петя, спасибо, я и за винтовку не знаю, как вас благодарить, да тут и дело деликатное.
— Да? А что это у тебя?
— Сказал же — дело деликатное.
— Ну, Петрович, скажи, пожалуйста!
— А! Черт с тобой! Все равно с живого не слезешь! Трансфакатор это!