Длинные руки нейтралитета

Иванов Михаил

– А мы шкоду быстренько заделаем. Только прикажи выдать нам эти ваши гвозди, чем пушки заклепать, да молоты потяжелее.

– Нет их у меня, нам они не надобны. Иди к соседям, вон там стоит штабс-капитан Грайновский, у его артиллеристов должны быть.

Хорунжий отдал приказ, двое казаков резво побежали к соседу.

Размышления командира батареи прервал лейтенант Беккер:

– Иван Андреевич, результаты от пальбы вашими гранатометами превыше всего

ожидаемого, никогда такого не видел и даже представить не мог. Однако же ваш комендор Патрушев заслуживает наказания.

Шёберг искренне удивился:

– Это за что же?

– За самовольство. Я сам видел, как он, не получив вашего приказа, поправил серебряный ползунок на линейке. Это ведь изменение дальности, не так ли? Такое нижнему чину без команды офицера делать никак нельзя.

Мичман подумал и принял решение:

– Патрушев, ко мне бегом!

– Вашблагоро... по ваш...приказа... прибыл!!!

– Скажи-ка, братец, ты изменил дальность перед тем, как начать палить?

– Так точно, изменил!

– А с каким намерением?

Матрос, похоже, догадался, что линьки не предвидятся, но отвечал со всем уставным рвением:

– Вы задали первому гранатомету дистанцию, ваше благородие, я ее же установил ради экономии времени на пристрелку.

– Хорошо сделано, братец, хвалю.

– Рад стараться!!
– и матрос, поняв все правильно, поспешил вернуться к гранатомету.

При обращении к лейтенанту Шёберг был подчеркнуто спокойным:

– Комендор Патрушев поступил правильно: действуя быстро, он не позволил неприятелю ответить ядрами и бомбами на работу наших гранатометов. И еще, Петр Христианович: если, не дай-то бог, меня или вас убьют или ранят, один из комендоров будет исполнять обязанности командира батареи.

– Но они ничего не понимают в математике!

– В данном случае этого и не надо. А возможности гранатометов мои люди знают превосходно...

Не было сказано вслух, но прозвучало отчетливо: 'Не хуже вас'.

– ...и пристреляться могут уверенно. Сам проверял. Так что прислушивайтесь к их мнению. Напоминаю также: всеми силами берегите людей. Других понимающих взять неоткуда.

Поручик Боголепов хранил при этом полнейшее молчание.

– Да что ж они, змеюки, делают!

Именно такой была реакция генерала Хрулева на быстрые, но не бросающиеся в глаза продвижения пластунов. Те, стараясь быть елико возможно незаметными, пробирались к полевым позициям вражеской артиллерии - точнее, к тому месту, где они были.

Хорунжий Неболтай сдержал слово: его лихие ребята

и в самом деле необыкновенно шустро привели вражеские пушки в негодность, а заодно и подобрали трофеи в виде оружия. Возможно, казаки попользовались и неприятельскими кошельками, но этого с уверенностью никто сказать не мог. Как бы то ни было, пластуны вернулись без потерь.

Любой поручик, знакомый с тактикой хотя бы на книжном уровне, мог предсказать ответный ход генерала.

– Мичман Шёберг, генерал Хрулев запрашивает состояние дел с гранатами: хватит ли на поддержку пехотной контратаки?
– возгласил появившийся вблизи батареи адъютант.

– Доложите генералу: нет возможности. У нас почти закончились гранаты. Убедитесь сами, господин штабс-капитан: по ящику на гранатомет, это пять выстрелов.

– Да что вы такое говорите, я же вижу здесь десять гранат!

– Все верно, на один выстрел расходуется пара. Иначе они не взрываются.

Генерал Хрулев хорошо знал артиллерийское дело и сразу заметил, что эффективная дальнобойность гранатометов явно больше чем у обычных орудий. Они очень даже могли бы помочь вылазке, но... нехватка боеприпасов была в российской армии делом обычнейшим.

Обстановка на батарее стала настолько спокойной, что мичман даже разрешил своим людям перекур. Но мирные размышления Шёберга были прерваны голосом комендора:

– Ваше благородие, дозвольте доложить.

– Докладывай, братец.

– Так что, ваше благородие, одна граната не сработала.

Благодушие командира батареи мгновенно испарилось.

– Ну-ка, Максимушкин, расскажи все до мелочей.

– На пятом залпе левая граната ушла, а правая-то нет. И взрыва не было.

– А куда ты попал этой первой гранатой?

– Да целился по траншее. Мыслю, что в ее глубь как раз влетела.

Шёберг нахмурился, но все же счел нужным выдать похвалу наблюдательному матросу:

– Молодец, что заметил, братец; если еще такое случится, обязательно мне доложи после боя.

– Рад стараться!

– Свободен.

Матрос даже не успел шагнуть в сторону гранатомета, как рядом появился Неболтай.

– Иван Андреевич, гляньте-ка, что мои молодцы притащили.

Это была неразорвавшаяся граната, порядочно замазанная грязью.

– Где нашли, Тихон Андропович?

– Да в ровике.

– Глубокий он был?

– Сказать примерно, три четверти сажени. Ну, может, чуть поменее. Еще счастье, что я знал: граната сама не взорвется, а то казаки уже хотели ее десятой дорогой обойти от греха.