Дневник (1887-1910)
Шрифт:
* Когда он начинает говорить, мне вспоминается лошадь, бьющая оземь копытом, - с места она не двигается, зато удали хоть отбавляй.
* Вы гораздо талантливее меня, но зато я гораздо лучше, чем вы, чувствую, что следует и чего не следует делать.
* Сколько раз я замечал, что стоит кому-нибудь сказать: "Я ведь, в сущности, только делец", - как его немедленно облапошит тот, кто заявляет: "Я-то в делах ровно ничего не смыслю".
18 декабря. ...Птичка исчезает в зарослях, как ярко раскрашенная конфета в мохнатых устах бородача.
19 декабря.
– Ты на меня сердишься?
– Нет, не сержусь, - говорит она, - потому что я тоже...
И она рассказывает мужу выдуманное любовное приключение. Теперь наступает его очередь мучиться.
– Я солгала, - говорит она.
– Это неправда. Мне просто хотелось, чтобы ты понял, как ты мне сделал больно. Я просто решила немножко тебе отомстить, и побыстрее. Теперь все кончено. Давай посмеемся.
Но они глубокие старики; вместо смеха у них получается жалкое подобие улыбки.
* Лежа на спине, мы намечаем себе два облачка и стараемся угадать, чье придет первым.
22 декабря. Вовсе я не желаю знать множество вещей: я хочу знать только те, что люблю.
* Туча, с которой скатываются струйки, как с морды пьющего воду быка...
* - А вот эти коротенькие строчки тоже идут в счет?
– Какие?
– Ну, вот эта, например: правда?
– Да, тоже.
Крестьянин взял перо, чернильницу, похожую на банку из-под ваксы, и написал с трудом в уголке газеты детским почерком слово "правда".
– Значит, - сказал он, выпрямляясь, - напиши я только вот это слово, и я уже заработал бы пять су?
– Да, - ответил я.
Он ничего не сказал и поглядел на меня в упор. На его лице было удивление, зависть и гнев.
26 декабря. Христос теперь уже только модный литературный сюжет.
1894
3 января. Отмахиваясь от надоедливых ос:
– Да идите лучше собирать мед.
* Изобразить безобидный анархизм в мелочах. Идя на обед в светское общество, анархист отказывается надевать белый галстук, не желает говорить комплиментов девице, мило пропевшей за пианино романс, и т. д. и т. п. Прежде чем попрать существующие законы, он для начала попирает существующие обычаи. Прижать анархизм к стенке, доведя его до абсурда.
* - Вы, Ренар, - говорит Анри Сеар, - напоминаете мне господина, который больше всего озабочен тем, как бы ему не подсунули монету в десять су вместо двенадцати.
9 января. Вроде того человека, который, когда ему в ухо забрался жучок и производил там неимоверный шум, спрашивал всех подряд: "Слышите? Слышите?" - и очень удивлялся тому, что они ровно ничего не слышат.
10 января. Он отсылал обратно полученные им визитные карточки с собственноручной
11 января. Дождь стекает по водосточным трубам с таким звуком, будто кто-то жует резину.
* Взгляды, как тепловые молнии.
* Он был человек педантичный: завтракая, он жевал правой стороной, а обедая - левой.
* Лошадь заиграла и понесла, а паровоз, испугавшись, сошел с рельсов.
* - Папа, - спрашивает Фантек, - как это часы могут ходить ночью, ведь ночью не видно?
* Почему вы так упорно стремитесь переехать в Париж? Вы будете вполне на месте в любом провинциальном борделе.
12 января. Удивительно, как это людям хочется, чтобы ими интересовались!..
* О, если бы можно было поехать в свадебное путешествие одному!
15 января. Д'Эспарбес, получив академические пальмы, раздумывал на днях с каким-то испугом ясновидца, о чем могли разговаривать в Веймаре Гете и Наполеон.
Сначала они поздоровались, а затем:
– Рад с вами познакомиться.
– И я в равной мере.
– О вас часто приходится слышать.
– В армии, как и везде, есть храбрые люди. А вы чем порадуете нас?
– Да так, готовлю тут одну штучку... в стихах, а может быть, в прозе.
И можно поручиться, что после этого они сказали друг другу:
– Буду счастлив повидать вас еще как-нибудь.
18 января. Поэт? Нет. В жизни не касался лиры.
Будь он поэтом, ему потребовалась бы не простая башня из слоновой кости, а Эйфелева.
25 января. Говорят, Баррес не переносит писаний Швоба.
– Это просто ненависть тощих к жирным, - замечает Лоррен.
* По сути дела, не следует смешивать точную, аналитическую, геометрическую, обоснованную в каждой детали фантастику Эдгара По и фантастику тех, кто подражает самым слабым сторонам его творчества, ужасам (Лоррен), - например, нагоняет на нас страх видом босых ног, торчащих из-под двери, или занавесью, раздвинутою невидимой рукой, или свежеотрубленными руками женщины, валяющимися на подножке вагона; есть еще истории (Швоб) о каких-то людях, накладывающих под покровом лондонского тумана на лицо прохожего маску из липкого вара, - они душат его, тащат за собой, а свидетели этой сцены переговариваются между собой: "Еще одного пьяного повели!" Фантастика, которая, по существу, является плодом расстроенного и обезжиренного воображения, - не имеет ничего общего с фантастикой По. Жизнь может себе позволить роскошь обойтись без логики, литература - никогда.
* - Мосье нет дома.
– Вы можете говорить мне, что его нет дома, но все же скажите ему, что я здесь и что я хочу его видеть.
26 января. Мне передавали, будто в газетах имеются специальные сотрудники, нечто вроде поваров, чья обязанность делать пакости людям талантливым, вычеркивать из их рукописей то или иное слово, вставлять новое, вымарывать фразы, перекраивать рукопись. Мне передавали, а я не верю.
21 января. Я выезжаю в свет, только когда мне приходит желание не развлекаться.