Дневник эфемерной жизни (Кагэро никки)
Шрифт:
– Ей, наверное, хотелось сказать: «У меня возникло желание разжевать Вас вместо апельсина!»
Нам это очень понравилось.
В нынешнем году, когда дошли до нас слухи, что праздник ирисов состоится, все пришли в необыкновенное возбуждение. Я думала, как бы посмотреть его, но заранее не заказала себе место. Как-то, в присутствии Канэиэ, я сказала:
– Думала я посмотреть...
А когда он однажды пригласил меня:
– Сыграем в шашки сугуроку!
Я ответила:
– Хорошо. Но только на спор - на зрелищное место!
– И выиграла. На радостях я стала готовиться к празднеству, и среди ночи, когда все успокоилось, придвинула к себе тушечницу и для разминки написала:
А написав, протянула Канэиэ. Он рассмеялся:
Кто знает их число, Пока они растут в болоте? Иль ждешь ты Праздника, Тех ирисов не зная?Правда, у Канэиэ и до этого было намерение посмотреть церемонию, и рядом с помостом для принца у него было приготовлено место для ее обозрения, ограниченное двумя столбиками и великолепно украшенное.
Так, на посторонний взгляд безобидно, мы прожили в браке больше одиннадцати или двенадцати лет. Однако все это время я денно и нощно продолжала сожалеть о том, что мы живем не как все люди. Для этого были все основания. Если говорить обо мне, - в то время, когда Канэиэ рядом не видно было, меня одолевала тоска от малолюдья, а отец - единственный человек, который служил мне надежной опорой, - уже больше десяти лет был скитальцем по уездам; в редкие же свои посещения столицы он находился в особняке на Четвертой-Пятой линии, в то время как я жила у ближнего скакового поля на Первой линии, далеко оттуда. Мое обиталище, за неимением человека, который бы приводил его в порядок, пришло в очень плохое состояние. Мысли у меня запутались в тысяче трав, о том, что Канэиэ, который равнодушно приезжает сюда и уезжает отсюда, - даже не задумывается о том, что для меня это может быть обидно. И то сказать - он был весь в делах, даже заметил как-то, что окружен ими плотнее, чем запущенное жилище полынью, и все время думает о них. Так наступила восьмая луна.
Однажды, когда мы уже провели день вполне безмятежно, мы вдруг заговорили о каких-то пустяках, а в конце концов и я, и Канэиэ стали говорить друг другу всякие неприятности, и он, высказав мне множество упреков, вышел вон. Дойдя до угла, Канэиэ позвал нашего малютку-сына и заявил ему:
– Больше я сюда не собираюсь приходить!
– И уехал. Ребенок пришел в дом потрясенный, горько рыдая.
– Ну, что такое, что случилось?
– спрашивала я, и, хотя он ничего не отвечал, я поняла, что тут за причина, и не стала больше спрашивать, чтобы окружающие не услышали и чтобы об этом не пошли толки, постаралась успокоить ребенка разными разговорами.
Прошло дней пять или шесть, но от Канэиэ не было ни звука. Положение сделалось совершенно необычным, и я думала только о том, что Канэиэ вывела из равновесия и привела к таким ненормальным поступкам всего лишь одна моя шутка. «Неужели, - думала я, - наши такие неустойчивые отношения на этом и закончатся?» От подобных мыслей мне становилось очень печально. И тут я обнаружила, что вода в туалетном сосуде, налитая им в тот день, когда он ушел, так и стоит. Сосуд уже покрылся пылью. «Вот до чего уже дошло», - подумала я со стыдом и вспомнила тот день.
Было б видно твое отраженье, Его бы спросила: «Ужели меж нами закончено все?» Но нет отраженья - растет уж трава Водяная на этой прощальной воде.И как раз в этот день появился Канэиэ. Как обычно, грустное настроение у меня прошло. Я только нервничала, и было очень печально, что спокойствие так и не наступило.
С приходом девятой луны природа стала очаровательной, и я решила, что хорошо бы мне
У среднего:
Я долгие годы Молиться ходила К богу Инари [40] . Пускай криптомерия Знаком укажет, услышана ль я.А в самом конце:
К богам я ходила молиться, То вверх, то вниз по склонам. Но все-таки чувствую я, - Пожеланья мои Эти склоны не преодолели.40
Бог Инари– синтоистское божество Пяти злаков («Бог обильного урожая»).
В ту же девятую луну я отправилась на поклонение в другое место. В каждом из двух его святилищ оставила по два жертвоприношения. Для нижнего написала:
В теченьи верхнем Или в нижнем Запружен оказался Ручей Омовения рук? А может, из-за невезенья моего...И еще:
На зеленые ветви сакаки Хлопчатобумажную ткань повязав, Прошу у богов - Всех трудностей сей жизни Мне не показывайте, боги!И еще для верхнего храма:
Когда же он будет, Когда же он будет, - Все ожидала, проходя Сквозь рощу, в просветах деревьев, И видела сверкание богов.И для него же:
Если хлопчатобумажные Тесемки связав на рукавах, Я перестану О жизни своей сокрушаться, - Подумаю, это сигнал от богов.Однако заставляла я богов слушать там, где они не слышали...
Осень закончилась, уже первое число зимней луны сменилось последним ее числом, и все люди - и низкого, и высокого положения - суетились, и так проходило время, а я все ложилась спать в одиночестве.
Около конца третьей луны на глаза мне попались яйца диких гусей, и я подумала, как бы ухитриться связать их по десять штук. И от нечего делать вытянула длинную нитку шелка-сырца и ею перевязала одну штуку, и так, постепенно, всю партию. Получилось очень искусно. «Зачем держать ее у себя?» - подумала я и отправила связку придворной даме из дворца на Девятой линии. К подарку я прикрепила ветку цветущего кустарника дейция. Ничего особенного в голову мне не пришло и обычное по содержанию письмо я закончила словами: «Я решила, что этот десяток можно связать и таким способом». В ответ на это я получила стихотворение: