Дневник Габриеля
Шрифт:
Гаррисон кивнул.
— Мы можем этим воспользоваться.
Я пару секунд переваривала его мысль:
— То есть использовать Суини как приманку.
Гаррисон снова кивнул.
— Сообщим на всех полицейских частотах, что наблюдаем за Суини там-то и там-то, и будем надеяться, что Габриель прослушивает наши частоты. Пусть сам придет к нам в руки.
Шансы на успех малы, но, по крайней мере, стоит попытаться.
— Но сначала нам нужно самим пообщаться с Суини, — сказала я.
— Я тут подумал…
Я посмотрела на Гаррисона, и он замялся, как будто
— Ладно, мы можем поговорить об этом позже.
— Нет, давай уж, раз начал. В чем дело?
Он постучал указательным пальцем по рулю, словно выстукивал мотив какой-то песенки.
— Я тут подумал про телефонный звонок Габриеля.
— И что?
— Зачем он звонил?
— Это часть его игры, — сказала я, размышляя, догадался ли Гаррисон, что именно мне сказал Габриель.
Гаррисон нервно кивнул. Я видела, что он мне не верит.
— Просто…
— Просто что? — разозлилась я.
Гаррисон потупился, а потом выпрямился, стараясь не смотреть мне в глаза.
— Я знаю, каково это потерять кого-то из близких, и знаю, что сделал бы все, что угодно, лишь бы изменить это, если бы мог.
Гаррисон совершенно точно понял идею Габриеля. Он знал… Возможно, прочел в моих глазах. Или увидел во мне нечто знакомое — молчаливую сделку, которую и сам заключил бы с убийцами своей жены.
— Я не думаю, что кто-то знает наверняка, на что способен, до поры до времени.
Мы переглянулись. Правда открыта, а возможно, и полностью озвучена.
— Может быть, вы сильнее, чем думаете, — заметил Гаррисон.
Наши глаза встретились на несколько секунд, а потом Гаррисон вырулил с обочины.
Я еще раз оглянулась и посмотрела на место преступления. На фоне окружающей серости желтая лента выделялась словно ряд ярких подсолнухов. Из дверей дома вышел коронер, а следом вынесли закрытое тело мальчика, который всего лишь хотел спасти нас от нас же самих. Одно из колес каталки вихляло из стороны в сторону, как у сломанной тележки в магазине. Небольшое блеклое пятнышко на простыне обозначило место, где пуля вошла в череп. Интересно, как родители воспитывали этого паренька. Любили и поддерживали или не одобряли? Они ли научили сына верить в то, что в конце концов привело его к гибели? Справлялись ли они со своими родительскими обязанностями лучше, чем я? Но разве это имеет теперь какое-то значение?
— Я не могу перестать думать о том, был ли этот мальчик знаком с моей дочерью.
Гаррисон посмотрел на меня, а потом повернул на юг и поехал по направлению к бульвару Колорадо, до которого оставалось четыре квартала.
— В нашем отряде, — нерешительно начал он, — нас учат сдерживать воображение. Это своего рода правило. Сосредоточься на том, что перед тобой — провода, запалы, детонаторы.
— Срабатывает?
Он еле заметно улыбнулся своему собственному совету.
— Нет, насколько я заметил.
Я откинулась на сиденье и закрыла глаза, пока мы ехали к мотелю «Виста Палмс».
— Помнится, я прочла нечто подобное в журнале для родителей, когда была беременна Лэйси.
—
— Ей было меньше суток, когда я вообразила, что мою девочку перепутали с другим ребенком, дали ей не то лекарство, и она умирает в одиночестве в своей крошечной кроватке.
Я посмотрела на Гаррисона, а потом выглянула в окно и стала рассматривать пейзаж, ничего не видя.
— И я решила, что у автора статьи никогда не было детей.
«Виста Палмс» — один из вереницы старых мотелей, выстроенных в шестидесятые вдоль Восточного Колорадо. Первый его владелец решил, что сможет сколотить состояние благодаря близости к стадиону «Розовой Чаши». Очевидно, он не знал, какова продолжительность футбольного сезона. Теперь большинством мотелей владели выходцы из Индии, которые рассчитывали только на бедных туристов, не желающих платить за номер в «Мариотте» или «Холидэй Инн». За сорок баксов в сутки вы получали чистые простыни, шумный кондиционер и двойной затвор на двери. Никаких мятных конфеток на подушке, никакой вентиляции в душе. И по какой бы причине Суини ни выбрал этот мотель, чтобы скрыться от Габриеля, он сделал это явно не потому, что привык к роскоши.
Машина детектива Фоули, который выехал на вызов, когда в пруду обнаружили тело мексиканского майора, была припаркована напротив «Виста Палмс» рядом с коричневым «фордом-виктория». Мы встали за ним. Фоули вылез из машины и подошел к нам со стаканчиком кофе в руке. Боковым зрением я видела, как Гаррисон улыбается, глядя на эту картинку, словно Фоули сошел с экрана старого фильма. Я опустила окно, и Фоули нагнулся ко мне. Капли розовой глазури, некогда украшавшей пончики, застряли у него между зубов, а сахарная пудра осела на его тонких усиках в стиле Кларка Гейбла. Да, возможно, сейчас он и выглядел как безобидный коп в ожидании пенсии, но на самом деле ему нет равных в том, что касается допросов бывших осужденных типа Суини. Сотрите с его губ остатки сахарной пудры, и Фоули и самого дьявола напугает до полусмерти, если захочет.
— Суини в комнате 211. Вон то крайнее окно с закрытыми занавесками. Еще одна машина дежурит с другой стороны.
— Когда он въехал?
— Вечером, после того как его бунгало взлетело на воздух вместе с вами и Трэйвером. Другой постоялец позвонил администратору и сказал, что узнал его по фотографии, показанной по телевизору.
— Он сейчас внутри?
— Ага. Я отправил к нему горничную. Он еще спит. Вы хотите его взять или сесть ему на хвост?
— До парада меньше суток, на слежку нет времени.
— Я возьму ключ от номера, — сказал Фоули.
Он вернулся к своей машине, поковырялся в зубах, а потом мы пересекли Колорадо и встали на парковке.
Кругом были разбросаны банки из-под пива. Промокшие остатки пиццы забились в канализационную решетку. На половине автомобилей в преддверии финала чемпионата были наклеены стикеры с эмблемой команды Вашингтонского университета. Кого-то из фанатов стошнило рядом с голубым «шевроле».
Фоули вышел из офиса администратора с ключом, и мы втроем поднялись наверх.