Дневник метаморфа
Шрифт:
Нормальный человек спросил бы — а зачем, с какой надобностью, откуда пережитки средневековья? Но только не фиксик, у тех мозги устроены иначе.
— Тебе только пулю или сразу весь патрон напечатать? — спросил, оживляясь, Гороховый. — Можно сразу с порохом и капсюлем, только серебра у меня нет.
Женька немедленно проникся к нему глубоким уважением.
— С меня бутылка!
— Не пью.
— Гороха наварю тебе, ха-ха!
Серебро нашлось у него — увесистая цепочка с крестиком, подарок мамы. Конечно же освящённые. Из техотдела он вышел с пригоршней патронов, каждый из которых венчала идеальная остроносая автоматная пуля из чистого серебра.
Женька
— Стандартную защиту он порвал как паутинку, — пояснил Женьке с Жулем главный, с пошлой кличкой Питон, Женька был без понятия, в каком он чине. — В этом горбу на спине — мотор мощнее, чем в ракете, он всё движет. Ошую вмонтирован пулемёт, одесную — гранатомёт. У вон того броника, — он кивнул на одного из своих парней, влезавшего во внутрь бронеробота, — огнемёт и электропила, он везде пробьёт дорогу, в любых джунглях. Просто надеваешь этот обруч на башку, сынок, и будь хоть трижды тупой, броник сам всё сделает.
— А нам? — спросил Женька, преисполнившись желания примерять.
— А вы пойдёте за нашими спинами, — ответил ублюдок. — В безопасности.
— Хуй тебе за воротник, — грамотно ответил Жуль, и Женька был с ним полностью согласен.
Они вдвоём устроились в собственном джипе-амфибии, как ездили обычно. Раньше Женька думал, что это зверь-машина, а теперь, глядя на безопасников в экзоскелетах, приуныл. Двинулись по той же старой тропе рогачей, которой уже возили «на грибок» народ на колыбу. Кто видал рогача, тот знает — тропа у них широкая, хоть в две машины едь. По бокам её стоял густой подлесок, переходивший в гиблый лес из вековых секвой и сосен, густой и тёмный, бугрящийся корнями, лохматящийся хвойными лианами.
Их путь снова лежал до вырубки, но после — в другую сторону, на биостанцию. Роботизированная группа споро двигалась по бокам и следом, один, со сканером проверки местности — впереди. Экзоскелеты жужжали собственными приводами и топали, словно стадо несущихся от лесного пожара рогачей — не дай бог на пути попасться. Вся процессия создавала несвойственный этому месту шум, распугавший, должно быть, всё зверьё в округе. Женьке казалось, что есть в этом шуме что-то святотатственное, как в ночных пьяных воплях под окном спальни — они тревожили величественный покой леса.
— Да ну нафиг, — сказал он Жулю. — Так по лесу не походишь.
Напарник возвёл очи горе и кивнул.
— Так все чёрные копатели и браконьеры заранее разбегутся и попрячутся, —
— Говно безпонтовое, — ответил Жуль.
Тряхнуло на выемке, Женька стал всматриваться лучше. Они замолчали. Небо хмурилось, собирался дождь, и это было скверно — грозы в иномирье случались жуткие, молнии били до земли, адские порывы ветра ломали лес, а вода смывала всё живое на своём пути. Ближе к западу, в горах, ещё сходили сели — убийственные потоки из жидкой грязи и валежника, слава богу, в этой проекции небо гневалось потише, к тому же у них был мощный джип-амфибия, тем не менее Женька надеялся, что ветер разгонит тучи.
— А дай любому наш комбез да усыпитель — он и дня в лесу не проживёт, — сказал он затем. — Ну, максимум, день.
— Факт, — согласился Жуль. — Кажется, дождик собирается.
— Восемнадцать объектов на двенадцать часов! — вдруг закричал сбэшник впереди. — Быстро приближаются.
Женька заглушил мотор и высунул голову. Все встали. Сперва он просто слушал тишину, затем почувствовал дрожание земли, и лишь потом услышал далёкий пока топот десятков огромных ног.
— В лес расходись! — закричал он, выпрыгивая из джипа и хватая оружие. — Рогачи несутся! Что-то напугало стадо.
Стоило только вспомнить рогачей, бегущих от пожара, как на тебе! Неужели это сам Женька опять «принёс с собой хрень, как хасид — кипу»?!
Они с Жулем споро похватали снарягу и отступили с дороги в подлесок, но никто из спецов не двинулся с места.
— Коридор им! — крикнул Жуль, и его голос потонул в нарастающем топоте. — Вас сметут!
— Успокойся, сынок, — ответил Питон и гигантской рукой экзоскелета подал знак разойтись.
Его парни растянулись вдоль тропы, расступаясь.
И вот, наконец, на дрожащей тропе показался клуб пыли, а в нем — первые огромные туши, коричневые, бурые и чёрные, несущиеся с бешеной скоростью.
Рогачи ходили стадами, могучие самки да неполовозрелые детёныши. Взрослых самцов, слишком буйных и беспокойных, из стада изгоняли, и они бродили в одиночестве от случки до случки, порой встречаясь, тогда мерились рогами и норовом, устраивая дикие бои и ломая лес в округе. Самки же в спокойствии растили молодняк, объедая травяные пастбища и молодые побеги подлеска. Постоять за себя стадо могло и умело, в случае опасности взрослые занимали круговую оборону, сгоняя молодняк за собственные спины, однажды Жуль видел, как рогачихи превратили огромный экскаватор в груду искореженного металла и разнесли в щепки дома старателей, когда паводок выгнал стадо на прииски. Из-за одних размеров этих шерстистых гигантов любые хищники, одинокие и стайные, избегали нападать. Стадо не было добычей ни для кого, и вот они бегут… От чего? Или от кого?
Грохот, топот и вонь огромных тел обрушились на него. Старая сосна, высоко торчащая из подлеска, за стволом которой он прятался, задрожала как прутик и затрещала как щепка, Женька испугался, что она рухнет, придавив их с Жулем.
— Нихуя себе, — сказал в наушниках кто-то из группы.
— Всё людям, — бойко ответил Жуль.
Женька чуть отступил и схватился за хвойную лиану, напряжённо вглядываясь в несущуюся по тропе мощь. И вот она иссякла. Топот стихал вдали, пыль садилась. Безопасники, к счастью невредимые в своих костюмах, потрясённо смотрели вслед рогачам. Джип был развёрнут и крепко помят, теперь он кренился, как бухой мужик, которого спалило начальство, но он ещё держится, стараясь казаться трезвым. Переднее колесо осело и сплющилось. Придется идти пешком, либо возвращаться…