Дневник сломанной куклы
Шрифт:
Ночь перед операцией Александр Дмитриевич не спал - волновался за внучку, а перед глазами все стояли строчки из дневника, написанные ясным, школьным еще, но твердым почерком. Столько лет - и никому ни слова. Что же у нее в душе-то творится? Ад. И ничего не поделать, не поговорить. Найти и наказать? Что это даст? Нет, сделать тут уже ничего нельзя. Значит, и ему теперь придется с этим жить.
Так думал Александр Дмитриевич той ночью. Потом отдал дневник внуку. И только через несколько дней, когда Владимир, бледный, средь бела дня ворвался в квартиру и сразу - за альбом, искать фотографии, дед понял: прочитал, знает... По тому, как тот нервно рылся в альбоме, не находя снимков, - их Александр Дмитриевич на всякий случай загодя вынул, - по дрожащим Володькиным пальцам сделал вывод:
Полковнику Крылову, воевавшему в "горячих точках", убивать приходилось. И не раз. Особенно в Афгане. Что ж, будет, в крайнем случае, на его совести еще одна жизнь. Врага. Врага настоящего, куда хуже и подлее тех духов, которых истреблял, не задумываясь о ценности человеческой жизни. Война есть война: или он - тебя, или ты - его. А внуку кровь на руках ни к чему. Ему жить.
Но это - в крайнем случае. Чтобы Владимир не стал убийцей, убивать самому вовсе не обязательно. Первая задача - найти. Найти... Потом будет видно можно сдать в милицию, хотя это вряд ли, поздно. Можно покалечить... Да просто запугать! Чтобы ублюдок, сменив фамилию, убрался и прятался до конца дней. И никто не найдет. Ну... а если не выйдет... тогда... Взять на себя.
Что ж, цель понятна. В общих чертах.
Так он и объяснил Андрею Орехову, сидя у того в доме, в Луге, свою просьбу найти Григория по военкоматским каналам. Вне всяких сомнений: по возрасту тот еще не снят с учета, и, значит, место его нахождения можно определить.
– Не пудри мозги, батя, - помолчав, сказал тогда Андрей, - себе самому не пудри. "Избить. Запугать". Найдем гада. И замочим.
– А вот это уж будет мое дело. Исключительно, - отрезал Александр Дмитриевич, - мое. И решать, что делать, и по обстановке ... делать. По делу брать никого не намерен.
– Не намерен, так не намерен, - согласился Орехов, знавший характер своего командира. А сам подумал, что там видно будет, сперва надо найти. И найдем.
Нашел. К тому дождливому воскресенью, когда Катя сидела дома одна, потому что любознательный дед уехал на экскурсию в Новгород, мать была на даче, а Димка куда-то делся, Александр Дмитриевич знал о Григории Слизневе все. Все, что нужно. Знал, что, изувечив Катюшку, ублюдок сбежал к себе в Вологодскую область, а оттуда - под Архангельск, где занялся бизнесом. Бизнес заключался в том, что Григорий с двумя дружками покупали на умирающем заводе пиломатериалов доски, шпон и брус, покупали, дураку ясно, за наличные, у начальника цеха, продававшего готовую продукцию как брак, по дешевке. Потом везли в Москву и сбывали застройщикам. Дач в Подмосковье строилось до беса, товар разбирали с ходу. Дело было прибыльное, но в конце концов партнеры обвинили Григория в том, что тот присвоил общие деньги. Чего от такого гада и следовало ожидать. На какое-то время он исчез, то есть нигде не вставал на воинский учет, а потом объявился в Костромской области, в школе-интернате для слепых детей. Устроился не кем попало, а в качестве заместителя директора по хозяйственной части. Там все было штатно: Григорий прописался, уладил дела в военкомате, говорили даже, собирался будто жениться на местной. И вдруг - пожар в школе. Ночью, когда детишки спали, Григорий был у своей бабы, а дежурная нянька, говорили, ушла к подруге смотреть по телевизору эротическое шоу. Здание было старое, деревянное, запылало, как костер из сушняка. Слепые дети метались в огне, кричали, пока во флигеле не проснулся пьяный сторож. В результате сгорели двенадцать детей, почти вся младшая группа. Остальные с ожогами были отправлены в больницу. А от здания остались одни головешки, все пропало в огне, включая финансовую документацию.
Конечно, были комиссии, прокуратура завела дело. Но, как у нас водится, до причин докопаться не удалось. Директора уволили без права работать в детских учреждениях, Григорий остался без места. Но чистый. И уехал, даже не простившись с невестой. От нее потом работники местного военкомата и получили сведения, что не иначе, этот
На данный конкретный момент обнаружить его удалось в Великом Новгороде, где он жил вполне легально, успешно работал на строительстве дач для "новых русских", для себя недавно приобрел на окраине недостроенный дом, в нем и обосновался, в первом этаже, а сам потихоньку превращал дом в особняк, не хуже, чем "у людей". Средства были, руки - тоже, дом намечался трехэтажный. Но работа шла медленно, - целыми днями, включая выходные, Григорий вкалывал на заказчиков, заколачивал деньгу, на себя - только вечерами. Говорили, выпивает. Но в меру. И всегда в одиночку - друзей не заводит. Адрес в военкомате, само собой, известен.
Всю эту разведработу по выяснению перемещений и обстоятельств жизни ублюдка спокойно и деловито, не привлекая лишнего внимания, и проделал Андрей Орехов. И в один прекрасный день выдал своему командиру подробную информацию. На Андреевом "запорожце" с ручным управлением они съездили в Новгород на рекогносцировку. Установили местоположение дома, посмотрели издали на хозяина, что-то строгавшего вечером во дворе.
Увидев объект в бинокль, Александр Дмитриевич по тому, как перехватило горло, сразу понял - Гришка! И ощутил такую ненависть, что, был бы сейчас один, вошел бы на участок и зарубил гада тем топором, что валялся поодаль. Андрей, сразу почувствовавший состояние командира, увез его прочь от проклятого места, приговаривая, что надо в любом случае спокойно, без нервов обсудить все варианты действий и только тогда выбрать оптимальный.
Но полковник в отставке Крылов обсуждать какие-то варианты был уже не способен. Катькин дневник, как было написано в какой-то книге, стучался в его сердце, не давая ни спать, ни есть, ни работать. Эта мразь погубила, по сути, всю семью полковника, - ведь ясно же, что Оля, жена, умерла, потому что знала - внучка, которую она обожала больше всех на свете, не выживет после падения из окна. А и выживет - будет умственно неполноценной. Дурочкой. Ясно и почему Вовка остался без высшего образования и живет абы как. Про страшную Катюшкину судьбу и говорить нечего, сколько бы операций ей ни делали, той раны, что в душе, - не залечишь. Калека на всю жизнь. А убийца, да, убийца!
– живехонек. Пакостит землю. Даже слепых детишек угробил.
Александр Дмитриевич, конечно, всесторонне обдумал, и не раз, все возможности наказать ублюдка законным способом. Он, в отличие от многих в наше время, верил в законную власть. Но пришел к единственно верному выводу, что в этом как раз случае власть, что бы ни делала, просто не справится. Если уж никто не сумел найти причины пожара в интернате, хотя там-то вроде все было ясно, расследовать давнишнюю историю с Катериной и вовсе бесперспективно. В милицию должны были заявить пять лет назад доктора, оказавшие девочке первую помощь. Но, видно, не до милиции им тогда было: ребенок умирал, спасли - на том и спасибо. Что ж... Заявлять на Гришку - дело пустое. Но и жить, ничего не делая, не получится. Тем более, Вовка. Этот рано или поздно доберется. Может, это будет уже через неделю, может, завтра... Парень сам не свой ходит.
Ничего не сказав Андрею - увяжется, - Александр Дмитриевич купил в первом попавшемся туристическом агентстве путевку в Новгород. И уехал, дезинформировав Катюшку насчет какой-то льготной ветеранской поездки.
В Новгород прибыли автобусом после обеда, разместились в гостинице "Турист", где ему, отставному полковнику при параде да со звездой Героя, дали одноместный номер. После короткой обзорной экскурсии и ужина ветеран простился с группой, состоявшей в основном из молодежи, сказал, что идет спать.