Дневник странствующего проповедника 1-13
Шрифт:
Джаятам кивнул.
Удаляясь в свою комнату, я понял, насколько сильно эти угрозы влияют на меня. Я становился слишком обеспокоенным. Меня стали раздражать даже небольшие проблемы. В частности, мне действовал на нервы нанятый водитель автобуса. Антони был низеньким, толстеньким пожилым человеком с красным носом (вероятно из-за выпивки), всегда в раздражённом настроении. Он кричал на преданных из-за любой мелочи.
"Он водит слишком медленно, - однажды сказал я Джаятаму, когда мы ехали за автобусом.
– Это опасно.
"Проблема не только в этом, - добавил Джаятам, - ещё он часто сбивается с дороги. Также, преданные жалуются, что он курит в машине".
Я был поражён. "Когда приедем, скажу ему пару слов", - сказал я.
Прибыв на место, я быстро вышел из машины и пошёл к автобусу. "Где водитель?" - спросил я у преданного.
"Он только что умчался из автобуса, - последовал ответ.
– Он поругался с одним из преданных и ушел, бранясь. Проблема в том, что у него ключи от багажного отсека. Мы не можем достать инструменты".
"Это последняя капля!" - сказал я. По мере того, как мы сидели и ждали его, я злился всё больше и больше. Через полчаса Антони появился. Пока преданные доставали инструменты, я приготовился его отругать.
"Такой бестолковый, - думал я.
– Никаких мозгов".
Я подошел к Антони. "Я хочу поговорить с тобой", - жёстко сказал я. Он выглядел удивленным. "О, - сказал он, - я тоже хотел поговорить с тобой".
"Хорошо, - подумал я, - пусть он говорить первым. Тем хуже для него".
"Прежде всего,- сказал он,- мне не нравится театральное представление на ваших фестивалях, и танцы этих балийцев мне тоже не нравятся".
"Продолжай, продолжай, - подумал я.
– Скоро ты вылетишь с работы".
"Мне, также, не нравится ваша пища, - продолжил он, скривившись.
– И я терпеть не могу, когда все эти маленькие дети забираются на сцену".
"Ну, хватит!
– Подумал я.
– Настало время его отругать".
"Теперь послушай меня…" - сказал я, повышая голос.
Но прежде, чем я мог сказать что-либо еще, он прервал меня. "Но одна вещь мне действительно нравится, - сказал он.
– Это когда в конце фестиваля ты поёшь на сцене. Что-то происходит со мной, когда я слышу, как ты поёшь эту красивую песню про Кришну".
Я потерял дар речи.
"Ты знаешь, - продолжил он, - я старый человек с очень плохим характером, но, как ты говоришь в своих лекциях, во мне есть более глубокая, духовная природа".
Он вытащил из кармана потрепанную карточку. "Я всегда молюсь Марии о помощи".
– Сказал он.
На одной стороне карточки я увидел изображение Девы Марии, а на другой - две молитвы на польском языке.
"Я молюсь каждое утро и каждый вечер, - тихо сказал он, глядя на изображение.
– Оно у меня с детства. Мне дала его мама. Это самое дорогое, что у меня есть".
Он бережно положил изображение обратно. "Правда, ты опять будешь петь сегодня вечером?
– спросил он.
– Прошлым вечером пел кто-то другой. Это было не то".
"Ну, вообще-то, дело не во мне, - сказал я.
– Это природа этой песни. Поверь мне".
"Он засмеялся. "Ты никогда не убедишь меня в этом, - сказал он.
– Ладно, что ты хотел мне сказать?"
"Э… нет, ничего, - сказал я.
– Я имею в виду, что это может подождать."
Возвращаясь к своему микроавтобусу, чтобы подготовиться к Харинаме, я чувствовал себя глупцом. "Такой благочестивый человек, - думал я, - а я не видел в нём ничего хорошего".
По дороге на базу я молчал. В какой-то момент Амритананда дас повернулся ко мне: "Гуру Махараджа, - спросил он,- все в порядке?"
"Уже да, - ответил я - Я только что понял, кто на самом деле является противником".
Амритананда засмеялся. "Церковь или правительство?" - спросил он.
"Ни то, ни другое, - сказал я.
– Это грязь в моём сердце. Однажды Шрила Прабхупада сказал, что у него есть план, как завоевать мир за 18 дней. Когда ученик спросил, что это за план, Шрила Прабхупада ответил: "Но вы, юноши и девушки, ещё не готовы". Теперь я понимаю, что он имел в виду".
Фестивали продолжались без особых происшествий. Однажды Нандини даси получила звонок от главы "Шоу Мисс Вселенная", которое должно было состояться в Варшаве через месяц.
"Недавно я посетила ваш фестиваль на Балтийском побережье, - начала она.
– Там было замечательно. В этом году мы хотим открыть наше Варшавское шоу вспышкой индийских красок. Мы бы хотели, чтобы вы открыли его своим пением, танцами и спектаклем. Это будет транслироваться на весь мир".
"Большинство наших преданных - иностранцы, - сказала Нандини, - и их визы истекут до начала вашего шоу. Но я посмотрю, что можно сделать".
Однажды вечером я попросил Амритананду пригласить Антони посидеть с нами на сцене на финальном киртане. Вернувшись, Амритананда смеялся.
"Он сказал, что ни за что не выйдет на сцену и через миллион лет. Он нервничает вблизи толпы. Поэтому большую часть фестиваля проводит в автобусе. Он выходит лишь, когда вы начинаете петь, и даже тогда садится в самый конец, где нет освещения".
И вот настал последний фестиваль сезона. Для всех преданных это был день смешанных эмоций. С одной стороны, все 230 из нас очень устали. Мы провели 46 фестивалей почти без перерывов. Но с другой стороны, мы не могли представить свою жизнь без радости распространения миссии Господа Чайтаньи. Все преданные чувствовали себя очищенными и вдохновлёнными таким служением. Я слышал, что даже у Антони произошла перемена в сердце. Теперь он был вежливым с преданными и помогал им, когда было нужно. Каждый вечер он продолжал свой ритуал, сидя позади толпы, почти в темноте, и наблюдая завершающий киртан на сцене.