Дневник. Поздние записи
Шрифт:
Это был выверенный удар ниже пояса. В его глазах я увидела настоящую боль. Будто я сделала нечто совершенно непростительное. И, если честно, я и сама так считала. А он тут же молча меня отпустил и просто взялся за следующую стопку. Уходя, я чувствовала на спине неприязненный взгляд бармена, который довольно громко (чтобы я услышала) произнес:
— За мой счет, чувак.
А свадьба продолжалась. Некоторое время я с видом сомнамбулы сновала в толпе гостей, не зная куда себя деть и отвечая отказами на предложения потанцевать. Алекса нигде не было видно, он не возвращался из бара, наверное, они с барменом принялись склонять на все лады представительниц слабого пола. Я их не винила, но когда решила проверить догадку, обнаружила, что Алекс исчез. Я сначала разозлилась, потом испугалась. Что-то происходило. Я не могла, ну не могла поверить, что он ушел с какой-нибудь красоткой. Такие вещи ощущаешь, но я сердцем чувствовала, что дело не в этом. А потом выскочила на улицу, чтобы проверить не курит ли он… и словно к месту приросла. Потому что в этом обществе я ожидала увидеть Елисеева в последнюю очередь.
Рядом с изрядно пьяным Алексом стоял Константин Граданский… и они просто разговаривали, глядя в какие-то долбаные распечатки. Что за день очевидного невероятного?!
— Алекс, какого лешего тут происходит? — не выдержала я.
И тут Константин прижал ко лбу руку и театрально закатил глаза.
— Ты все не так поняла, я все могу объяснить, я с ним не спал! — Не будь я в таком шоке и не будь это Константин, я бы расхохоталась. — Да неужели не смешно? — вздохнул он. Мы с Алексом оба посмотрели на него как на ненормального. Смешно, да только в его обществе шутить совсем не тянуло.
— А как по-твоему я должен искать сведения об убийстве твоей драгоценной матушки?! — огрызнулся Алекс, решив не комментировать внезапный отказ собственного чувства юмора.
— Но это… это… Граданские…
— В одном экземпляре, но и до остальных тоже доберемся.
— Я не понимаю!
— Чего ты не понимаешь? Я приезжаю, устраиваю допрос с пристрастием и заставляю их проверять своих людей… Граданские, знаешь ли, падлы довольно полезные временами.
— Я тебе сейчас вот врежу, и ты ведь встать самостоятельно не сможешь, — сухо предупредил Константин.
— И ты приезжаешь, просишь и тебе за просто так сливают всю подноготную?!
— Карин, в какой ты реальности существуешь? — устало спросил он, на глазах трезвея. — За просто так это вообще что? Где ты вообще это выражение услышала? За просто так можно только пулю в подворотне получить. И, знаешь ли, я все больше склоняюсь к мысли, что твоя мать именно на это и напоролась. Еще одна была «за просто так».
— А эстон-мартин, с ним ты уже говорил?
— Эстон-мартин? — заинтересовался Константин.
— Не лезь, — отмахнулся Алекс. — Пока нет.
— А, может, с него надо было начать? Потому что он единственный, к кому она могла идти ночью…
— Ага, только живет на другом конце города! — кивнул Алекс и снова уткнулся в распечатки.
— Ну нет, если ты лезешь в такое пекло, я тебя одного не оставлю, — я спустилась по ступенькам, подхватив полы своего длинного платья.
— Вот именно поэтому я ничего тебе не говорил, — устало сказал он. — Мне казалось, ты четко дала понять свое отношение…
— Я сказала, что не буду с тобой жить, а не что если ты сдохнешь — обрадуюсь.
Константин зафыркал от смеха.
— Что это? — спросила я. Алекс молчал.
— Данные прослушки телефонных звонков, в которых говорилось об Ирине Орловой, — сообщил Константин, сжалившись.
— И это все о маме?! — Я была в шоке от стопочки.
— Нет, — отмахнулся Граданский. — Просто у вас распространенная фамилия.
— А, ладно.
И мы втроем вошли в холл ресторана, оккупировали уголок для курения и, наверное, полчаса сидели и решали, что из распечатки о маме, а что нет. За это время почти успели перестать друг друга подначивать.
— Ты правда собираешься участвовать? — спросил меня Алекс, когда Константин уехал
— Да. Это будет правильно. И я не могу позволить тебе рисковать одному. Тем более раз ты делаешь это ради меня и только.
Он долго смотрел на меня со странной смесью боли и смирения.
— Ты меня любишь? — спросил он, обнимая меня. — Правда?
У меня сдавило горло. Я даже вынуждена была откашляться.
— Да. Люблю. Алекс, то, что я сказала… я не… я не… я просто не могу с тобой жить… — И к собственному ужасу добавила: — сейчас.
А его это успокоило. Он улыбнулся и спросил:
— Ты хочешь познакомиться с этим человеком? С эстон-мартином? Неужели пойдешь со мной?
— Он опасен?
— Да, Кари. Он опасен.
— Тогда я пойду с тобой. Непременно. Только послезавтра у меня самолет, я должна улететь по делам Манфреда Монацелли. Это нельзя отложить, он еще со мной не связывался с тех пор как предложил работу. Можно после? Он ведь никуда не денется?
— Конечно, нет.
На следующий день я обнаружила в доме Алекса (где мы встретились после работы) новую зубную щетку и банный халат. Я стояла и смотрела на них, не в состоянии перестать реветь. Я знала, что Алексу будет не просто больно узнать о моем отъезде, а практически невыносимо. Я лгунья и дрянь. Но другого способа выживания я уже не представляла.
Разговаривать с Манфредом Монацелли на тему перевода меня в команду бабочек на постоянной основе было очень тяжело. Каждое слово будто отрывало от меня по кусочку. Но он легко согласился взять меня в штат на равных правах с Марко, Такаши и Шоном. На испытательный срок, он никому не отказывал сходу, но если ты проваливался, то обходился очень-очень жестоко. Только выбора у меня не было, это была идеальная работа для матери-одиночки, за которую я планировала уцепиться зубами. Большей частью дистанционная, с гибким графиком, а, главное, в Европе.
Если бы я только представляла, что меня ждет, я бы отказалась, сняла с Алекса обещание, притворилась, что все хорошо, что действительность меня устраивает. Сказала бы себе и всем, что маму не вернуть, а убийцу не посадить. Как всегда. Все лучше, чем правда.
— Куда мы едем? — спросила я Алекса.
— Помнишь, я сказал, что надо пообщаться со всеми Граданскими?
— Да.
— Ну так вот мы и едем… общаться.
Меня доканывало плохое предчувствие. Я не могла понять причин. Константин казался искренне заинтересованным в сотрудничестве, я не знала, что ему пообещал Алекс, но не считала, что он вдруг взбрыкнет. Да и когда мы переписывались с Виктором, психопатом тот мне не показался. Но я не могла отделаться от этого жуткого предчувствия, вообще ни о чем больше думать не могла.