Дневник
Шрифт:
Я любила прогуливаться по Runebug’s Esplanaden [134] и по Александровской улице. Любила пройтись неторопливо и осмотреть публику, встретиться взглядом с военными и морскими офицерами и чувствовать, сознавать…? Ничего особенного!!!
Май, 5, четверг
Долго не писала, очень долго! Больше месяца. Но работы по горло: репетиции, репетиции и репетиции! Почти все сдаю блестяще (отметки мои лучше всех), а сегодня, на экзамене физики, так прямо скандал из-за моего балла вышел. Ольга Константиновна никогда никому пятерок не ставит и очень придирается к слогу, требуя точности, ясности в выражениях, желая приучить нас к так называемому «научному» слогу, каким доказываются теоремы, алгебраические вычисления и объясняются законы и опыты по физике. Но мы, конечно, очень трудно привыкаем к ее речи, и часто она принуждена повторять то же самое по нескольку раз, чтобы мы могли составить более или менее ясное понятие об объясняемом. И вдруг, о, неожиданность! Сегодня я держала по физике форменный переходный экзамен; со мною вместе исправляли свои репетиционные двойки Женя Рукавишникова и Женя Видаль. На первую голову вызывают Ж.В.; «Физика» сидит у пюпитра Ады Моржицкой, высокая, длинная, тощая, в белой воздушной блузке. Сидит и думает, вытаращив свои огромные черные глаза, выпуклые, тусклые, некрасивые! Задает Жене сифон [135] . Эта строит физиономию, поворачивается на каблуках к классу и оглядывает девочек с таким видом, будто первый раз слышит о том, что
134
На Эспланаде, широкой улице с аллеями посередине, стоит памятник национальному финскому поэту Йохану Людвигу Рунебергу.
135
Изогнутая трубка с коленами разной длины, по которой переливается жидкость из сосуда с более высоким уровнем жидкости в сосуд с более низким ее уровнем.
– Госпожа Видаль, прошу без этого… Занимайтесь делом и оставьте госпожу Рукавишникову в покое…
Женя Видаль принимает вид оскорбленного самолюбия:
– Я, mademoiselle, я ничего… Она даже не слышала, что я ей сказала… Я, mademoiselle, я…
Но в это время «Физика» вдруг извергает мою фамилию. Встаю. Страх пропал, и даже стало смешно. Потом тупое равнодушие. Что спросит? Насосы, коэффициент линейного расширения, Бойля-Мариотта?
– Расскажите о барометрах!
Минуту молчу, подбирая первую фразу, в мозгу укладывается быстро красивая, длинная, витиеватая. Начинаю. Выходит резко и обрывисто: слова падают короткими отдельными предложениями, отрывистыми, маленькими, сухими. Я в отчаянии. «Будет злиться!» Но ни слова с ее стороны. Потом быстро осваиваюсь со своей ролью, уже, свободно и улыбнувшись, испрашиваю позволения подойти к доске и начертать около кривого, безалаберного рисунка о сифоне мою схему металлического барометра. Потом говорю еще что-то о циклонах, о погоде, о законе плавания [136] , термометры, неудобства водяных термометров и т. д., и т. д….
136
Имеется в виду закон Архимеда.
– Довольно! – падает отрывистый звук.
«Неужели конец?» – думаю. Нет! еще придется дать листочек и решить задачу о теплоте. Граммы, градусы, калории привычным, машинальным движением набрасываю на бумагу, потом приписываю уравнение и подаю листок «Физике». Она только что кончила спрашивать Женю Видаль и отпускает ее на место. Просматривает мою задачу – верно. Еще несколько вопросов, и я готова. Сажусь и сейчас же втягиваюсь в доказательство и объяснение закона Бойля-Мариотта, который попался бледной и дрожащей Ж.Р. От испуга она стоит молча и неподвижно. «Физика» задает ей другие вопросы, но я их не слышу, потому что ни о чем не думаю. Вдруг вижу, что «Физика» быстро берет классный журнал.
«Отметки!» – вихрем проносится у меня в голове, и, едва шепнув Аде, чтоб узнала, сколько мне, снова впадаю в странное, полусонное состояние. Женя кончает письменное объяснение Архимеда, говорит что-то о капиллярности и еще о чем-то, но я все-таки ничего не понимаю. Женя идет на место. Кончила. «Физика» берет журнал и неторопливо и ясно говорит, что Ж.В. ответила лучше – ей тройка, Женя Р[укавишникова] – тоже ничего, но путалась – тройка с минусом; Я –…
– Пять!
Вихрь радости кружит мне голову. Мне хочется смеяться, разговаривать. Но на меня смотрят; смотрит весь класс, неприятно удивленный и недовольный. Я спокойно поднимаю глаза, без улыбки осматриваю девочек и встречаю их злые, изумленные взгляды.
«“Физика” поставила пять?»
Это читаю в каждом взоре. Меня окружают злые, холодные дети с неприятными глазами. Только моя Женюрочка как-то съежилась на своей скамейке. Перевожу взгляд на Аду. Она оглядывает класс с триумфом.
«Ага? Ага? что я говорила? Одна она получила пять?!» – без слов говорит она остальным. Неожиданно молчание прерывается рокочущими, тихими перешептываниями. Я молчу и в душе смеюсь над ними.
«Pr'efer'ee!» [137] – это слово всасывается в мои уши.
137
Любимица (фр.).
«Я заслужила!» – отвечаю им глазами.
«Она заслужила!» – молчаливо говорит «Физика».
«Ага! Ага!» – взывает взгляд Ады.
Да, я заслужила, знаю это, а остальнoе… peu importe [138] . К завистливым глазам я равнодушна; по злому шепоту за спиной читаю презрение, ибо все, что прячется, неправда, ложь и гадкая низость!
Май 21, суббота
Неужели все так глупо на свете? Так пошло и так глупо? Неужели? Тогда зачем же мы живем? Но нет! Так быть не может! Есть много прекрасного, но я всегда боюсь, чтобы и оно не оказалось таким низким и вульгарным, как другие! А этих других так много… так много!! Неведение лучше всего! Обман, может быть, все же не так отвратителен, как действительность! Ах, Боже мой, я начинаю впадать в пессимизм – становлюсь каким-то бездушным скептиком! Но лучше ли это? Может быть, что так! Однако есть люди на свете добрые, милые и красивые, с чистым, ласковым взглядом и умной речью, есть, и я их знаю; это подбадривает и вносит оживление! «Остальное» меня злит, и я ненавижу его.
138
неважно (фр.).
Неужели так всегда? Я верю в другой мир, который нам бесконечно близок, ибо я верю в его сношение с нами, и страшно далек, ибо превосходит и подавляет тайной и величием! И есть люди, имеющие близкое соприкосновение с ним; я их люблю и поклоняюсь их душе; есть люди, которые смеются над всем и отдаются легкомыслию и пустоте; я их ненавижу и презираю их ослепление! Счастье, кто принадлежит к первому сословию!
Май 24, вторник
День был душный и жаркий. Асфальтовые плиты тротуаров стали мягкими и поддавались под ногами. Пышные, круглые и низкие облака выпукло выделялись на синем небе и плыли медленно и лениво, словно боясь растаять и исчезнуть. Невский пестрел летними платьями и цветными зонтиками. Эдя все время ныл, жалуясь на жару; наконец мама отпустила его домой одного, и он, схватив быстро и проворно свои коробки от «Скорохода» [139] , стремительно понесся по тротуару, изредка мелькая красной шапкой. К четырем пришел его товарищ, Виктор Космовский, некрасивый и нескладный мальчик в больших очках. Своим шепелявящим говором он немного напоминает Диму Воскобойникова.
139
Коробки с обувью «Товарищества Санкт-Петербургского производства механической обуви “Скороход”».
Лишь под вечер стало как будто бы прохладнее, но опять это только так показалось, потому что воздух продолжал быть тяжелым и жарким. Я уговорила маму проехать на острова. Ведь теперь стоят белые, странные ночи, и так поздно мы еще на Стрелке [140] не бывали. Поехали. Было очень светло, и даже не верилось, что скоро полночь. Ясно виднелась яркая зелень, проглядывающая на Дворцовой площади. Небо было окрашено красно-желтым огнем, и облака, как огненные птицы, осторожно скользили по нему. Зимний дворец стоял, как всегда, строгим и прекрасным. Государь был в отсутствии. Нева, казалось, замерла в своем блестящем величии. Вода сверкала и переливалась однообразным матово-золотистым
140
Имеется в виду восточная часть Каменного острова, которая омывается Малой и Большой Невкой, традиционное место прогулок жителей Петербурга.
141
Из Вступления к поэме А.С. Пушкина «Медный всадник» (1833).
142
«прекрасную даму» (фр.).
143
крайней точке (фр.).
144
Имеется в виду так называемая Строгановская дача, находившаяся вблизи впадения Черной речки в Большую Невку, напротив Каменного острова. Была построена в 1795 г. для графа А.С. Строганова. Со временем дача была разобрана. В.Я. Курбатов писал в 1913 г.: «На Строгановской набережной – остатки Воронихиной дачи…» (Курбатов В.Я. Петербург. СПб., 1993. С. 288).
145
С 1923 г. – ул. Чайковского.
Ах, странные белые ночи, ночи чего-то недоговоренного, ночи горячих зорь и пылающих губ, как вы бесстыдны и откровенны в своем светлом мраке и мерцающих полусветов неба! До чего дразнит ваше горячее, прерывающееся дыхание, утомленное и голодное! До чего нервирует ваш матовый переливающийся блеск – и никогда не знаешь, что это: день или ночь, занимающееся утро или поздний светлый вечер?!
Май 25, среда
Вернулся папа из Олонецкго края: утомленный и расслабленный. Рассказывал много интересных подробностей о тамошнем быте. Познакомился там с гастролирующими актерами. На обратном пути была мучительная качка; папе было плохо. Привез из Сегозера [146] железную руду и образцы горных пород, как кварц, мрамор и т. п.; все это я прибрала для своей коллекции. Сегодня стояла гадкая погода; никуда не выходили, так как после обеда, на котором, кстати, был «Kwiatek», лил сильный дождь. И небо было черно-синим с серыми клочками низких облаков и туч, и ветер собирал и разгонял их группы, и было гадко, тоскливо и неприятно. Получила письмо от N. Ненавижу! Бог мой, как эта комедия надоела!! И подумать только: далеко где-то плывет волна войны, сметая жизни и калеча судьбы, а здесь, в городе, головы заняты пустотой и глупостями. Стыдно господам офицерам! Даже в нашем доме живет некий типик. Мразь какая-то!!! Когда конец войне? Увы, моя любимая Англия потерпела вчера большой урон в лице славного вождя лорда Китченера. Направляясь в Россию на миноносце «Хемпшайр», он погиб в море от мины или торпеды. Весь его штаб потонул, и только слабый, но отчаянный крик прессы всех стран возвестил нам эту тяжелую потерю, ибо известие о гибели любимца солдат было встречено народом мрачным молчанием! Pax, pax, pax!!! [147] Это было 23 мая, в 8 часов утра. В этот же день, утром, скоропостижно скончался Юань Шикай, президент Китайской республики. Теперь его место временно занял вице-президент Лиунь-Хунь. Остальное все в порядке.
146
Озеро бассейна Белого моря. Русско-американское акционерное металлическое общество приобрело в 1914 г. Сегозерский чугуноплавильный завод, куда К.В. Островский был назначен директором-распорядителем.
147
Мир, мир, мир!!! (фр.).
Что будет? Что будет??..
Июнь 3, пятница
Что со мною? Разве я знаю? Пустота, пустота и лень. Много хорошего случилось за это время: приезжал Алексей Васильевич Красавин, наш милый московский знакомый, ездили в Павловск, завтракали в «Европейской», были у очаровательной Мосоловой [148] … И еще что-то было, тоже прекрасное, но, несмотря на это, я часто нервничаю и сержусь. Особенно теперь. Почему… не знаю! Становится пусто и как-то неопределенно тяжело, и не знаешь, что делать, за что приняться… Вчера вечером были у Руфины Зиновьевны Баженовой. Она снимет порядочную квартирку на Сергиевской, но сдала несколько комнат богатым беженцам из Польши, которые чувствуют себя как дома [149] . Сама она странная и ускользающая личность… Сразу не поймешь… Странная, тяжелая драма произошла в их семье. Я думаю, что она мне послужит новой темой.
148
Островские посетили Литейный театр Е.А. Мосоловой. Владелица и премьерша этого театра, комедийная актриса Е.А. Мосолова, «жизнерадостная, улыбающаяся, кокетливая и немного легкомысленная, была незаменима в пьесах с улыбкой, <…> на месте в игривых ролях» (газетный отклик В.А. Регинина цит. по: Петровская И., Сомина В. Театральный Петербург. СПб., 1994. С. 324).
149
Польское благотворительное общество «Союз братской помощи» во время Первой мировой войны арендовало на Сергиевской улице квартиры для беженцев из Польши. Р.З. Баженова была секретарем «Союза братской помощи».