Дневники 1932-1947 гг
Шрифт:
— Так точно, на ней! — ответил Шевченко — Я бы его немного переделал.
Беленкович представил инж. Щербакова.
— А, помню — сказал Ворошилов — Замечательная идея.
Ему рассказали о прошлых и сегодняшнем полете. Сообщили, что на «каланче» сидел Шевченко.
— Идет? — улыбаясь, спросил Ворошилов Володю.
— Хорошо идет!
— Не бросайте этого дела, у него большое будущее — сказал, прощаясь, нарком Щербакову.
Ворошилов дал несколько практических указаний Беленовичу, осмотрел другие машины и затем около часа участвовал вместе с другими приехавшими в техническом совещании у директора завода. Всего он пробыл на заводе больше трех часов.
Дали короткую заметку о посещении.
8 апреля.
Л.Берлин — Т. Иванова.
Хотел восстановить в памяти историю гибели Берлин и Ивановой. Они готовились к прыжку давно. Еще прошлым летом Люба говорила Хвату: «Когда же будет получено разрешение?!» Наконец, разрешение было получено. Берлин и Иванова
Встретившись как-то со мной в Доме Печати, Люба усиленно просила при звонках ей домой ничего не говорить о прыжках: «Мама не знает, не надо ее беспокоить. Она с ума сойдет.»
За несколько дней до прыжка — 19 марта — мы сидели за банкетом в Центральном аэроклубе (по случаю прибытия первого парашютного десанта, вылетевшего в Смоленск, там прыгнувшего и прибывшего обратно на лыжах.)
Рядом со мной сидел Хват, против Нина Камнева, Слепнев и Тамара Иванова. Она шутила и рассказывала о своих последних прыжках, смеясь отказывалась от предложения Слепнева поехать в ресторан.
— Снимите меня с пивными бутылками, — попросила она меня. Я щелкнул. Затем в кабинете снял группу (она, Слепнева, Шахт и еще кого-то). После, на аэродроме, она мне все время напоминала про этот снимок и просила обязательно ей отпечатать. Я обещал.
На Люберецкий аэродром мы приехали в 10 часов 26 марта. Накануне мне домой позвонил Машковский и сказал, что разрешение наркома на прыжок получено. Еще но банкете я спрашивал Горшенина когда прыжок и он мне ответствовал: вот сегодня Берлин делала последний тренировочный прыжок с затяжкой в 40 секунд. Сейчас доложили наркому что все готово и будем ждать.
— Но ведь разрешение было?
— Да, но сейчас нужно новое — на прыжок.
Прыжок был назначен в 10 ч. утра. Собралось 15–20 газетчиков, представители «союзкинохроники», многочисленные фотокорреспонденты. Приехали нач. ЦАК, [2] нач. авиации ЦС ОАХ комдив Уваров, [3] мастер Забелин, летчики ЦАК — Алексеев, [4] Демин и др.
2
ЦАК — Центральный аэроклуб, ныне им. Чкалова.
3
ЦС ОАХ — Центральный Совет Осоавиахима. Комдив Уваров Николай Михайлович (1896-28. 08 1938) Член партии с 1924 года. Участник первой мировой войны. В гражданскую войну: командир взвода, роты, помощник командира полка, командир 241-го Крестьянского стрелкового полка. После войны: помощник командир 32-й Саратовской стрелковой дивизии; начальник отдела по войсковой подготовке командного состава Управления боевой подготовки штаба РККА; командир Уральской стрелковой дивизии; преподаватель Военной академии имени Фрунзе М. В.; командир и военный комиссар 3-го стрелкового корпуса; помощник командующего войсками Московского ВО.Приказом наркома обороны СССР № 2395от20. ХI 1935 года Уварову Н. М. было присвоено персональное военное комдив. В 1935 году откомандирован в распоряжение Осоавиахима СССР на должность заместителя председателя Центрального Совета с оставлением в распоряжении НКО СССР. Дважды награжден орденом Красного Знамени (1921, 1921). На момент ареста — начальник управления авиации Центрального управления Осоавиахима СССР. Арестован 22. 03 1937 года. На предварительном следствии и в суде комдив в предъявленных ему обвинениях виновным себя признал. Приговорен ВК ВС СССР к ВМН 28. 08 1938 года и в этот же день расстрелян. Реабилитирован 11. 07 1957 года.
4
Алексеев Михаил Юлианович — советский лётчик-испытатель, майор.
Родился в 1903 году на территории нынешнего Люблинского воеводства (Польша). Окончил 6 классов гимназии и советскую школу 2-й ступени. В 1920 работал в Барнаульском губпродкоме.
В 1921 служил в заградительном отряде. В 1922 окончил школу младшего командного состава. В 1922–1924 — инструктор спорта и допризывной подготовки, в 1924–1925 работал в губкоме партии.
В армии с 1925. В 1926 окончил Ленинградскую военно-теоретическую школу ВВС, в 1927 — Качинскую военную авиационную школу лётчиков. Был оставлен в ней лётчиком-инструктором, до 1933 был лётчиком-инструктором в других ВАШЛ.
С января 1934 — на лётно-испытательной работе в НИИ ВВС. В 1934 совместно с В.А.Степанчёнком и Э.Ю.Преманом выполнил на истребителях высотный перелёт Москва-Самара.
С мая 1935 — лётчик-испытатель ЦАГИ. Поднял в небо и провёл испытания самолётов АНТ-46, АНТ-37бис (ДБ-2Б), АНТ-44Д (МТБ-2). Участвовал в испытаниях самолёта СБ.
1.11.1936 на самолёте СБ с грузом 1000 кг достиг высоты 12.695 метров. Однако этот мировой авиационный рекорд не был зарегистрирован ФАИ.
2.09.1937 на
С 1938(?) (в мае 1939) — лётчик-испытатель авиазавода № 156 (г. Москва).
За время лётной работы (1926–1939 гг.) освоил 46 типов самолётов.
Погиб 26 июля 1939 года при выполнении испытательного полёта на самолёте И-16 с мотором М-25А, снабжённом турбокомпрессором.
26.07.1939 в 20:36 с Центрального аэродрома (Ходынка) М.Ю.Алексеев выполнял первый полёт на самолёте И-16 с мотором М-25А, снабжённом турбокомпрессором. При наборе высоты произошёл отказ мотора. Лётчик попытался спасти самолёт и сделал попытку развернуться на 180°, чтобы сесть с обратным курсом на аэродром. При развороте была потеряна скорость, самолёт сорвался в штопор и упал в рощу на границе аэродрома (район нынешних Песчаных улиц). Лётчик умер, не приходя в сознание, ночью 26 июля 1939.
Это была первая попытка увеличения потолка истребителя с помощью турбокомпрессора (ранее такая же идея была реализована на самолёте АНТ-42 (Пе-8)). Двигатель М-25 снабжался двумя турбокомпрессорами ТК-1. Они были включены параллельно и являлись 1-й ступенью наддува, а ПЦН (приводной центробежный нагнетатель) двигателя являлись 2-й ступенью наддува. Высотность двигателя увеличилась с 2.900 до 7.250 метров. В результате испытаний было установлено, что потолок самолёта И-16 возрос с 8.270 до 11.000 метров. Было решено перейти на более мощные двигатели М-62 и М-63 и испытать турбокомпрессоры с ними. После испытаний была выпущена небольшая серия самолётов И-16 с турбокомпрессорами.
Жил в Москве. Похоронен в Москве, на Новодевичьем кладбище.
Наград не имел.
http://www.testpilot.ru/memo/30/alekseev.htm
Парашютистки приехали на автобусе позднее, около 12 часов. Машковский и Балашов прилетели на двух «Р-5» около 11. Люба и Тамара уже были одеты в меховые комбинезоны. У обоих на правой руке было привязано по два больших авиационных секундомера. Сразу их окружили газетчики, друзья. Весело и оживленно разговаривали.
— Какой раз вы прыгаете?
Б. — Это будет мой 50-й прыжок — сразу рекорд и юбилей.
И. — Я отстала. Это будет 47-й.
— А с затяжкой?
Б. и И. — У обоих — по….
— Когда вы последний раз прыгали?
Б. - 19, с затяжкой в 40 секунд.
И. - 7-го, нормальный.
Иванова мне рассказывает: Знаете, мы тогда после банкета отправились со Слепневым в ресторан «Аврора». Я его уговаривала там танцевать. Он отказывался — «неудобно». Я говорю — сними ордена.
— Лазарь! — позвала меня Берлин — будете писать — обязательно укажите, что моя фамилия Берлин-Шапиро. А то Миша обижается. А он у меня хороший, его обижать не нужно.
— Хорошо, я напишу Л.Берлин-М.Шапиро, — пошутил я.
Она рассмеялась: — А это уже больше чем я просила.
В прошлом году, во время посещения Сталиным центрального аэроклуба Берлин дала ему обещание перекрыть мировые рекорды. И когда мы шли на аэродром, Рафаллович (близкий товарищ семьи Берлин, корреспондент газеты «Красный Спорт») передал мне просьбу Берлин помочь им после прыжка написать письмо Сталину о том, что обещание выполнено. Я, разумеется, согласился.
Пришли на летное поле. Парашютистки стали одеваться. Одели парашюты, шлемы. *** (вычеркнуто) подозвал Машковского и Балашова.
— Если земля будет прикрыта облаком или дымкой — прыжок отменить. Обязательно.
— Слушаем! — и обращаясь к парашютисткам: — смотреть на землю и секундомер.
— Так мы будем именовать тебя начальником старта, — сказал я.
— Как хотите — ответил ***.
Простившись с друзьями, парашютистки уселись в самолет. Задание было: с 5000 метров падать 80 секунд и на 1000 метров раскрыться. Позже фотографы рассказывали, что усаживаясь в самолет Иванова весело смеялась и кричала: «Дальше, чем в 100 метрах не раскроюсь!» (если это так, то очевидно основанием служило, что Камнева раскрылась в 250 метрах от земли, Евсеев — в 200, Евдокимов — в 150)
Наконец оторвались. Один самолет, за ним другой поднялись. С Машковским — Берлин, с Балашовым — Иванова. Через 15–20 минут самолеты можно было разобрать с большим трудом. (В это время на поле с опозданием принесли запечатанные барографы.) Затем опять появились в виде маленьких блестящих тире. Вот они идут по направлению к аэродрому и над ним плавно расходятся в стороны.
— Видимо прыгнули! С такой высоты прыгуна заметить невозможно. Пустили секундомеры, гадали в какой части аэродрома раскроются. Пробные прыжки, предшествовавшие этому показали снос в сторону ст. Ухтомская.
Прошло полторы минуты. Парашютов не было нигде видно. Смотрим — один самолет резко идет на посадку почти пикируя. Кинулись к нему. Дать с Алексеевым сели в стоявший наготове У-2 и полетели осматривать окрестности.
Самолет Машковского рулил по аэродрому. В это время к *** подбежал связист и доложил:
– ***! С метеостанции сообщают, что они все время наблюдали за парашютистками в теодолит. Они скрылись возле того леска.
— А парашюты раскрылись? — тревожно спросил *** и обернулся — Прошу всех отойти.