Дневники 1932-1947 гг
Шрифт:
Во время речи Кагановича неожиданно пришел Сталин, Ворошилов, Хрущев……
Овация. Сталин приветливо кивнул кому-то в первом ряду.
Мне сразу стало ясно, что уходить нельзя. Да и Левка смотрел на меня умоляюще. Дали знать редакции и остались.
Неожиданно председательствующий объявил:
— Слово для предложения имеет товарищ Сталин.
Что поднялось в зале! Наконец Сталин начал речь. Она непрерывно прерывалась аплодисментами.
Хват подбежал ко мне:
— Будем записывать?
— Конечно!
И оба лихорадочно записывали. Стояли мы довольно близко, но иногда из-за аплодисментов было слышно плохо, но так как записывали оба, то ни одно слово не пропало.
Остальные газетчики даже не осмелились записывать. Надо сказать, что это было нелегко. Я несколько раз сам, до предела возбужденный и приподнятый общим настроением, дергал Хвата за рукав: забыв о блокноте и записи, он аплодировал!
Кончилась речь и мы помчались в редакцию. Прежде всего написали отчет о Сталине и привели дословно его речь, сопоставив две записи. Янтаров схватил ее с машинки и помчался к Поскребышеву.
Затем я продиктовал запись речи Кагановича. Янтаров приехал через час. Сталин внес в нашу запись только одно исправление, заменил слово «….» словом «….». [6] Речь Кагановича опоздали визировать.
На другой день речь Сталина появилась только у нас. И через день все газеты вынуждены были ее перепечатать.
10 августа 1936 года. Москва встречала Чкалова Байдукова и Белякова. Когда машина приземлилась и начала затихать на поле, за черту зрителей выехало несколько закрытых машин. Побежали фотографы. Меня сначала затерли. Обнажив «лейку» побежал и я, прорвав цепь в наиболее слабом месте — сквозь музыкантов. Бегу. До машины около полутора километров.
6
Вымарано.
На ходу обогнал Таля, Заславского, Финна, Геккера. Задыхался, а бежал. Вот уже немного осталось.
— Опоздали, садятся в машины — сказал кто-то идущий навстречу.
— Все равно добегу! — решил я и приналег.
Добежал. Смотрю, среди машин стоит группа людей. Ищу глазами Хвата. Не вижу. Неожиданно наткнулся на Чкалова. Он шел прямо на меня.
— Здравствуй, Валерий, поздравляю!
Он посмотрел на меня. На лице — улыбка, широкая, радостная, растерянная.
— Здравствуй, здорово, — сказал он, сделал движение обнять меня, затем махнул рукой, пожал мне руку и крикнул «Беги дальше!»
Я пробежал еще несколько шагов, отыскивая остальных, и наткнулся прямо на Ворошилова. В белом кителе он шел на меня. Я посторонился, обернулся и обомлел: рядом со мной шел Сталин! Это было так неожиданно, что я даже не сразу сообразил, что это Сталин. Мне бросилась в глаза пожелтевшая кожа его лица, и я подумал: как он постарел. Лицо у Сталина выглядело уставшим, долгой непрерывной усталостью. Но он был доволен, улыбался.
Кто-то, кажется Л.М.Каганович, упрашивал его выступить. Сталин дважды сказал:
— Да, надо сказать слово. Заслужили. Заслуживают.
К нему подбежали дети пионеры. Сталин обнял их и шел вместе с ними. Спрашивал их как зовут. (разговор с ними напечатан в «комсомолке» от 11.08.1936). Я шел все время рядом со Сталиным.
Обступили фотографы. Закричали:
— Бронтман, отойдите!
Я подумал, что им портить кадр и отошел.
Затем встретил Байдукова и Белякова. Поздоровались. Сталин, Ворошилов, Каганович, (.. зачеркнуто) сели в машины и уехали. Герои тоже.
Я нашел Хвата и пошел с ним к трибуне. Он мне рассказал, что Сталин и другие расцеловался с героями, обнимал их. Бросив Хвата на полдороге, я побежал вперед. Не добегая до трибуны, я заметил большую группу:
Сталин, Каганович, Ворошилов, Серго и другие, вместе с героями, стояли в ряд, и их снимали со всех сторон. Оказывается это фотографы их попросили и они согласились попозировать. Я тоже снял два раза и случайно заметил как между вождями проныривает мордочка Васильковского. Ах, как Гриша любит сниматься с большими людьми!
Затем все пошли к трибуне. Тут собравшиеся впервые узнали, что на финиш приехал Сталин и члены политбюро. Овации. Сталин, а за ним остальные поднялись на трибуну. Митинг открыл Серго, за ним говорил Ворошилов, затем Чкалов. (см. отчет от 11.08.36)
Я не записывал речей, а наносил бегло впечатления. Меня поразило как внимательно Сталин слушал Чкалова. Он смотрел на него неотрывно, а затем аплодировал, высоко подняв руки и редко хлопая.
Затем все сели в машины и уехали. Я дал отчет.
ЗАПИСИ СОБЫТИЙ,ВСТРЕЧИ (ОТРЫВКИ) 1936–1939
Аннотация: Разговоры с летчиками: Леваневским, Ляпидевским, Алексеевым, Чкаловым, Коккинаки, Громовым, Молоковым и пр. Рекорды и беспосадочные перелеты экипажей. Рассказы Чкалова, Белякова, Байдукова о посещении Сталина на даче. Банкет в Кремле — чествование папанинцев, речь Сталина. Гибель Бабушкина. Поездка с Вышинским. Встреча с Расковой, Осипенко, Гризодубовой, их полет на «Родине». Гибель Чкалова, его поиски, у его тела в Боткинской. Эпизоды встреч и бесед с Чкаловым. Встреча со Сталиным, Ворошиловым после экспедиции.
ТЕТРАДЬ № 6. 21.08.1936- 14.03.1939 [ОТРЫВКИ]
Во время митинга я стоял рядом с Кагановичем Л.М. Он вдруг нагнулся:
— Советская? — показывая на «лейку»
— Да. 15-я тысяча.
— Хорошо работает, не заедает?
— Хорошо.
— Хуже заграничных?
— Нет. Вот только пленка плохая.
Выступил Леваневский. Сказал две фразы и кончил.
— Вот арап, — засмеялся Каганович. — А сказал хорошо.
Митинг закончился.