Дневники казачьих офицеров
Шрифт:
Наш миллион рублей грузины покупали за 25–30 тысяч грузинских; не имея продовольствия, казаки начали продавать седла, лошадей и другие свои вещи, грузины (военные и гражданские лица) все приобретали за бесценок. Казаки оставались с мелкими личными вещами.
Вначале пекарни выпекали хлеб по фунту на человека, но потом стали удваивать цену. В лагере грузинами варился какой-то ужасный суп, который без мяса выдавался казакам. Довольствие частей (4–4,5 тысячи казаков и офицеров) было ужасное, некоторые умудрялись продать и последнюю рубаху для пропитания. Такого гнета я никогда не прощу грузинскому правительству!
В караул грузины нарядили полуроту в 60 человек, казакам и офицерам было запрещено покидать имение, мне и некоторым моим помощникам было разрешено с пропусками выходить в город. Иванис, Комитет спасения и вновь прибывшие члены его из Поти и Тифлиса (Шахим-Гирей, Гарбу, Воротынцев и другие) устроились в Гаграх и в лагерь не показывались, — все совещались, разговаривали, выносили резолюции, обещали помощь, но ничего дельного не делали, да я совершенно перестал им и верить. Мои критикеры в отряде совершенно стушевались и затихли.
29 сентября. Был у полковника Сумбатова (кадровый русский офицер), который много мне обещал, но ничего не сделал для облегчения нашей участи. Держался он грубо и, как победитель, говорил мне, что грузинское правительство что захочет, то и сделает с нами, намекая, что по соглашению с советской Россией Грузия должна выдать интернированных казаков большевикам. Мне и старшим офицерам полковник Сумбатов посоветовал скрыться в глубь Грузии, от чего я категорически отказался, заявив, что я приму все меры, чтобы спасти казаков от выдачи советам. В отношении улучшения довольствия воинских частей Сумбатов совершенно отказался помочь, сказав, что это не в его компетенции. Видно было, что Сумбатов не был расположен к нам и что нужно остерегаться его и искать помощи в другом месте.
30 сентября около 10 часов на горизонте появились дымки, а потом и пароходы, которые шли прямо на Гагры. Я опять помчался на моторной лодке, все-таки предоставленной мне, навстречу, но пароходы, проманеврировав с час, снова скрылись за горизонтом, и я вернулся обратно. Море было тихое, с зеркальной поверхностью.
Группа войскового старшины Ковалева еще не прибыла, но я знал от грузинских пограничников, что она пытается обойти большевиков по горам. С одним грузином выслал явку Ковалеву, чтобы он поспешил ко мне.
Полковник Сумбатов почти ежедневно выезжал в нейтральную зону для свидания с красным командованием, которое требовало нашей выдачи. Большевики обещали заплатить грузинам 10 миллионов рублей за мою голову, и желающих между грузинами, конечно, нашлось бы много, но пока, видимо, не смели этого сделать. За мной усилили слежку, и я неоднократно получал предупреждения от администрации и знакомых грузин не удаляться больше чем на пять километров от лагеря, где были размещены мои части.
Наконец-то флот из шести пароходов, появившись на горизонте и потом подойдя к Гаграм, остановился, а вперед вышел транспорт «Дон» и остановился в двух-трех верстах от берега. Одного из старших офицеров я послал на бивак с приказанием: с темнотой развести на берегу у самой воды три больших костра, секретно назначить первую группу в 1–2 тысячи казаков и без разрешения ночью погрузить их на транспорт. Сам же на лодке отплыл на «Дон».
Прибыв на пароход, я объяснил обстановку коменданту транспорта и сообщил ему свое решение. Согласно предписанию генерала Врангеля весь флот состоял под моей командой до тех пор, пока я не посажу на пароходы все мои части, находившиеся на берегу. По договору с комфлота, [79] он сделал ложный маневр и явно скрылся с горизонта, а я остался на крейсере «Алмаз». С темнотой транспорты «Дон», «Ялта» и «Крым», с болиндером [80] и катерами, взяв направление на три костра, приблизились к берегу.
79
Машуков Николай Николаевич — р. в 1889 г. Окончил Морской корпус (1908). В Великой войне офицер линкора «Гангут». В Добровольческой армии и ВСЮР, командир тральщика «Ольга» (1918), командир отрядов кораблей Черноморского флота, крейсера «Алмаз» (1919), капитан 1-го ранга, командир отряда кораблей, участвующих в спасении войск с Черноморского побережья в Крым (март 1920 г.), в Русской Армии контр-адмирал, начальник штаба Черноморского флота (17 октября 1920 г.). После прибытия флота в Бизерту выехал во Францию, профессор Высшего Технического института в Париже (1932–1965), умер 12 октября 1968 г.
80
Болиндер — баржа, усиленная броневым листом.
Болиндер, лодки и катера врезались в берег. Первым сошел на берег я и начал погрузку. Грузины подняли тревогу. Их негодование я разбил двадцатью подаренными им лошадьми (было выяснено, что лошадей грузить мы не можем), но вскоре из Гагр прибыл летучий грузинский отряд, чей командир грозил мне смертью, если я не прекращу посадку. Некоторые начали стрелять по казакам.
Бороться холодным оружием, которое у нас оставалось, с вооруженными до зубов солдатами, пограничниками, нельзя было и думать, поэтому я приказал флоту отойти в море и без моего дальнейшего приказа ничего не предпринимать, а утром выслать для меня катер и лодку.
Успел все-таки погрузить 1500 казаков и выгрузить немного продовольствия. На пароходах для меня прибыли из Крыма артиллерийские снаряды с полевыми орудиями, винтовки с патронами и продовольствие на две недели для 10 тысяч людей.
1 октября. Утром я получил протест полковника Сумбатова по поводу ночной погрузки казаков и приказ строго держаться его распоряжений. В 10 часов прибыл за мной катер, и я отплыл на «Алмаз», откуда передал срочное донесение по радио генералу Врангелю о сложившейся обстановке. С темнотой я с транспортами подошел к берегу, невзирая на запреты грузинской власти, но грузины усилили охрану и уже не допустили погрузку, и я, предупредив командный состав, чтобы казаки не падали духом, снова ушел в море.
2–3 октября я пробыл в море, ожидая ответ от генерала Врангеля и разрешение силой посланного оружия совершить посадку.
Ввиду того что грузины не позволяли выгрузить продовольствие на берег, еды у казаков оставалось на два дня!
Вооруженные грузины начали подходить к биваку казаков и их беспрепятственно обстреливать. Я выразил острый протест коменданту Гагр, который мало помог. Грузины и дальше силой входили в лагерь, происходили драки между ними и казаками, а охрана ничего не предпринимала и шла навстречу этим разбойникам. С казаками обращались зверски, били их, издевались и вели себя хуже большевиков!
Пошли снова дожди, среди казаков появились больные. Вечером 3 октября я сошел на берег, так и не дождавшись ответа генерала Врангеля. Группы Ковалева еще не было, но я получил сообщение, что он перешел границу Грузии и идет к Гаграм.
4 октября. Продовольствие совершенно закончилось, а в Гаграх не было возможности его купить. Деньги еще были. Не каждую ночь удавалось с пароходов перебросить секретно по два-три мешка муки на лодках. Ночами казаки из храбрецов пробирались с бивака в устье реки Бзыбь, где, подобрав или выкрав лодки у грузин, перебирались на пароходы. Были случаи, когда некоторые вплавь добирались до катеров, стоящих в двух-трех верстах от берега!