Дневники казачьих офицеров
Шрифт:
В район Сухума и по селениям выслана комиссия для закупки муки. Интендантом Шерстовиевым закуплено много картофеля и кукурузы, так что все части обеспечены продовольствием на неделю. Приступлено к закупке скота, а кроме того, многие беженцы имели рогатый скот, который охотно продавали. Таким образом, мы накупили мяса на две недели.
Денег по переходе через перевал было достаточно (отобранных в боях у большевиков раньше). Один миллион рублей выдан делегации для проезда в Крым. 400 тысяч рублей (добровольческих), привезенных мне полковником Налетовым от Комитета спасения Кубани, мной возвращены полковнику на Черноречье,
5 сентября прибыло около 200 казаков горных станиц Лабинского отдела из частей полковника Старицкого, которые доложили, что главные силы подойдут на большую поляну в 12 верстах от селения Псху, где и станут биваком. Жители Псху, как русские, так и грузины, были очень доброжелательны к нам, даже произвели сбор продуктов для частей.
6–7 сентября. За это время не произошло ничего существенного, но я не получил ни одного донесения от Старицкого, хотя все знал от прибывающих ко мне в Псху казаков из его частей. Мной выслано приказание Сгарицкому, чтобы он дал полный отдых частям, а мне выслал приемщиков с заводными лошадьми за продовольствием.
7 сентября до меня дошли слухи, что полковник Старицкий между казаками обвиняет меня в дезертирстве. Получив такие сведения, я решил поехать в части, но затем выслал посыльных с приказанием ознакомить казаков и командный состав с тем, что я намерен делать: что посланы делегации в Крым и Сухум и, в зависимости от генерала Врангеля, о совместной операции по переброске остатков нашей армии из Грузии в Крым.
8 сентября. В 15 часов я получил донесение, что высланная мной делегация к Врангелю не может скоро выехать, кто-то препятствует этому, и что необходимо остаться в Сухуме до 18 сентября, пока все выяснится. Меня это здорово взволновало, так как от скорости приезда делегации в Крым зависела наша дальнейшая судьба здесь, где, по слухам, между грузинским правительством и «советами» уже идут тайные переговоры о выдаче нас в руки красных.
Я решил спешно выехать в Сухум, тем более что пути всего было на три дня, не больше, а кроме того, я чувствовал, что в самой делегации что-то не ладится. Слухи об этом, конечно, сразу разлетелись среди казаков, и последние начали терять уверенность, что наша эвакуация вообще удастся; но возвращаться на Кубань больше не хотели, мысли их были в Крыму, где бились за большое русское дело — спасение Родины!
Собрание казаков и офицеров настаивало, чтобы я сразу ехал в Сухум, и я решил выехать, оставив своим заместителем генерала Муравьева. В 19 часов прибыл ко мне на бивак полковник Минюков — терец, с 50 казаками-терцами и кабардинцами. Полковник Минюков был начальником штаба у Старицкого.
Оказалось, что он поссорился с полковником Старицким, доложил мне, что Старицкий изменил, ни одного приказания моего не исполнял и всем говорил, что генерал дезертировал в Грузию. Все терцы расстались с ним и объявили, что ему места на Тереке нет из-за измены. Выяснилось также, что Старицкий не передал моего приказания в авангард следовать за мной и из-за этого, не зная нашего плана, полковник Демьяненко с авангардом повел наступление и взял без договора город Романовск, а позже был преследован прибывшими на помощь красными и только 7 сентября выступил с частями к Красной Поляне.
Все это как громом поразило меня. Приказал седлать лошадей, чтобы немедленно ехать в Красную Поляну, но генерал Муравьев отговорил меня от этого, упрашивая быстрее выехать в Сухум для общего дела, а с полковником Старицким он справится сам, поехав туда с конвоем. После обдумывания всего случившегося решил, что генерал Муравьев прав, и позволил ему справиться со Старицким.
9 сентября. Ночью прибыло на бивак еще около 500 казаков, ушедших от полковника Старицкого, которые подтвердили доклад терцев о его преступных действиях. Старицкий даже объявил себя командующим армией.
К 10 часам выдан приказ о назначении генерала Муравьева моим заместителем и дана задача занять район Сочи — Красная Поляна и удержаться до моего прибытия из Сухума. Полковник Романошвили (Романов) получил от командира пограничной стражи приказ снять свой пост и идти в Сухум.
Это объяснялось тем, как я позже узнал в Сухуме, что абхазское правительство (комиссариат) закрывало глаза на мое присутствие в Псху и давало мне возможность занять больший район в пределах Грузии. Но было уже поздно, так как я решил со всеми бывшими со мной людьми идти на Сухум с тем, чтобы самому переговорить с представителями грузинского правительства о свободном выезде желающих в Крым и о пропуске через Новый Афон в Адлер казаков. Последних, на время моего пребывания в Сухуме, оставить в 12 верстах в женском монастыре.
Я лично надеялся на успех, но червь сомнения точил меня (ввиду слухов о переговорах грузин с красными). В 12 часов генерал Муравьев выехал в нейтральную зону. К вечеру все были готовы к выступлению и разместились в самом селении Псху.
10 сентября. В 6 часов утра выступили из Псху, вместе с нами выступил и взвод псхуского поста. Дорога тяжелая, крутые подъем и спуск задерживали нас и тормозили движение. Целый день пришелся па переход перевала по левую сторону реки Бзыбь, и в довершение всего пошел дождь; группа лишь к 22 часам прибыла на назначенный ночлег. Все были мокрые до кожи.
11–12 сентября. Пройден тяжелый путь до женского монастыря. Лично для меня этот переход был очень тяжел, так как моя жена, захворавшая еще на Кубани, совершенно свалилась с ног, ее пришлось нести на носилках и я сам простудился, но, несмотря на все это, не медля ни часа, устроив всех в монастыре, выехал 13 сентября в Сухум. Приказал остающимся (полковник Посевин) перебрасывать казаков небольшими группами на Новый Афон, а дальнейшие приказания был намерен уже прислать из Сухума, после переговоров.
По прибытии в город я узнал, что мои части занимают Хосту и Красную Поляну, что меня обрадовало, но моя делегация и много беженцев сидело в Сухуме, и их не выпускали в Крым.
14–15 сентября. Познакомившись с майкопским табачным фабрикантом, греком Ильей, имевшим большое влияние на своих соотечественников-лодочников (за большие деньги они возили в Крым по маленьким группам), я договорился, чтобы мне тоже приготовили на 15 сентября лодку для отъезда в Адлер.