Дневники
Шрифт:
Высокую оценку получил отточенный до совершенства профессионализм Мордвинова, его тонкий артистизм, непревзойденное мастерство в передаче лермонтовского стиха.
С самых первых спектаклей высокую оценку артисту дал известный исследователь творчества Лермонтова Ираклий Луарсабович Андроников, выступающий в сборнике со специальной статьей о мордвиновском Арбенине.
Может быть, с годами страсти Арбенина больше стали подчиняться его разуму, а размашистость жеста, порывистость походки уступили место величественной сдержанности, но при этом сила чувств, острота переживаний — весь трагизм лермонтовского образа — стали более определенными, глубокими и впечатляющими. Все, кто видел мордвиновского Арбенина, должно быть, навсегда запомнили статную, затянутую в черный фрак с белоснежным жабо фигуру Мордвинова, гордый поворот головы, с ниспадающей на лоб прядью волос, тонкий профиль лица, красивые руки, непринужденно жонглирующие лорнетом, умный прищур глаз. Во всем облике — независимость, аристократичность, сдержанность… Нам памятны какое-то особое умение Мордвинова — Арбенина слушать партнера, доносить мысль, одному ему свойственная напевность речи. Поэзия лермонтовского слога, выразительность и маленькой реплики, и большого монолога у Мордвинова могут служить лучшим примером воплощения на сцене стихотворного произведения.
…Пройдут годы, сменятся поколения зрителей, лермонтовский «Маскарад», как бы восполняя долгие десятилетия цензурного запрета в дореволюционный период, будет обретать все новых и новых интерпретаторов — театров и актеров, но наши потомки всегда с благодарностью будут чтить лучшего Арбенина сороковых — шестидесятых годов двадцатого века.
Следующей значительной работой Мордвинова стал шекспировский Лир. Для актера это была новая трагическая роль, с которой он ранее не встречался.
Как сыграть еще один величайший по философской глубине и художественному совершенству образ в мировой драматургии? Что следует взять у предшественников? А это русские актеры П. Мочалов и Н. Рыбаков, П. Садовский и П. Самойлов, зарубежные — Росси, Сальвини, Цаккони, Айра Олдридж. Или более близкие по времени соотечественники — Юрьев, Хорава, Тхапсаев, Кистов, наконец, замечательный Михоэлс. И что сказать свое, новое, но личное? Ведь новое в мире, в действительности рождает новые ассоциации. Мордвинов остался верен себе, своей методе — он пошел к своему герою от человеческих качеств Лира, проследил жизнь короля в тесной связи с его временем, с окружением, с традициями и, конечно, в связи с тем положением, которое занимала фигура Лира — короля в стране, и как это виделось автору.
Премьера «Лира» состоялась 8 мая 1958 года. Премьера всегда трудное испытание для любого участника спектакля, а тем более для исполнителя главной роли. Верно ли расставлены все акценты и ударения? Совпадут ли ожидаемые реакции зрителя на те или иные мизансцены, монологи? Где ждать неприятного; шороха и покашливания — верного признака потери внимания или непонятного взрыва смеха? Поэтому не случайно мастера и опытные театралы полагают, что по премьере нельзя судить об истинных качествах спектакля. Данная премьера не была исключением. В дневнике Мордвинов записал, что играть было трудно, и голос стал сдавать.
После нескольких вечеров спектакль обрел нужный ритм, определилось построение сцен, хотя, конечно, многочисленные штрихи внешнего рисунка образа, оттенки чувствования героя вносились Мордвиновым практически при каждом новом выходе на сцену.
В Лире Мордвинову удалось главное — передав сложный, противоречивый характер, поднять его над бытом и мелочами жизни, показать трагедию строя, укрупнить фигуру, личность; Лира, сделать образ монументальным, патетически звучащим. Умышленно нагнетая остроту переживаний Лира, Мордвинов доносил до зрительного зала их облагораживающую человечность.
Лир был сделан многопланово — в роли присутствовали и смех, и юмор, и улыбка. Лир был нетерпим в своем самодурстве, но это был добрый человек.
Именно доброта, человечность Лира подчеркивались в его реакциях на козни окружающих. В борьбе доброго начала со злом логически готовилось прозрение Лира. В отличие от многих актеров-предшественников Мордвинов сыграл не дряхлого, выжившего из ума старика, а полного сил и острого разума человека.
Особенно удачными в спектакле у Мордвинова были два первых акта, его сцены с дочерьми, сцена в степи, а также финал. Масштабность трагедии Лира особенно сильно передавал Мордвинов в сцене бури. Сквозь рев и стенания произносил он исполненные глубокого смысла слова роли, заставляя зрителя сопереживать вместе с собой, и в разгуле стихии лишался разума человек-титан, человек-громада.
Выступая в связи с 400-летием Шекспира на страницах еженедельника «Литературная Россия», Мордвинов так определил замысел спектакля и героя: «Главное, что нас увлекало с постановщиком спектакля И. Анисимовой-Вульф, — не трагедия униженного бессердечными детьми отца, а крах эгоцентризма. Нас увлек гневный бунт Лира против волчьих повадок «волчицы» Гонерильи, лисы Реганы, вскормленных им на основе его же законов… Мы пытались проследить жизнь человека неограниченной власти, деспота, человека больших страстей, но плохо владеющего ими, грозы соседей, воина и охотника, веселого и гневного, ласкового и понимающего юмор жизнелюба, который вдруг «теряется» от «непостижимого», чтобы потом взбешенным и оскорбленным призывать как своих сателлитов на помощь небесные силы и стихии. А затем перейти к человеку, понимающему человека, его достоинство, сочувствующему, жалеющему, разделяющему невзгоды обездоленных, к человеку, завоевавшему подлинную к себе любовь, испытавшему ее к другим. И дойти до теряющего последние силы, хватающегося за сердце — а сердце болит у того, кто его имеет, — измученного, дряхлого, слепнущего, но дорогого и просветленного человека, который умирает гордо».
Большими помощниками Мордвинову в спектакле стали художник А. Гончаров и композитор А. Хачатурян. Декорации Гончарова точно отвечали характеру и стилю эпохи. Костюмы, панно, напоминающие старинную живопись, оформление тронного зала отличались строгостью вкуса. А. Хачатурян специально написал драматическую сюиту, которая была исполнена симфоническим оркестром и воспроизводилась в магнитофонной записи.
Пресса отнеслась к постановке несправедливо. С большим запозданием появились газетные рецензии, не сумевшие вникнуть до конца в замысел постановки и оценить его очевидные художественные достоинства и актерские удачи. Можно сказать, что настоящего профессионального разговора о постановке у моссоветовцев «Короля Лира» так и не последовало. Больше того, в многочисленных шекспировских сборниках, издававшихся в последующие годы, мордвиновский Лир остался без внимания. Исключение составила статья Ю. Калашникова, в которой автор положительно оценил постановку и работу Мордвинова.
Лира Мордвинов играл семь лет, правда, с перерывами. Всякий раз, возвращаясь к этому спектаклю после паузы, вызванной болезнью, он как бы заново стремился подойти к образу, отметая все внешнее, неорганичное. Заботил его грим, как-то показавшийся ему привычным, а значит, невыразительным. Менялись партнеры, с ними он скрупулезно, не жалея времени, репетировал куски и целые сцены. Зрительский успех и в Москве, и в Ленинграде (куда театр выезжал на гастроли) приносил удовлетворение, вызывал прилив сил для новых работ. Как-то Мордвинов заметил, что без Лира он не смог бы создать рабочего Забродина. И вот 23 апреля 1964 года Мордвинов в последний раз вышел на сцену в гриме и парике Лира. Это не был обычный спектакль. В Большом театре торжественным вечером отмечалось 400-летие У. Шекспира. Мордвинов с актером Баранцевым сыграли четвертую картину «Короля Лира». Так закрылась последняя страница последней шекспировской роли; Мордвинова.
Лермонтов, Шекспир, Чехов… Таким образом выстраивался классический репертуар Мордвинова в последний период его деятельности (пятидесятые годы), в такой последовательности (хотя и условной) работал актер. За Арбениным и Лиром последовала встреча с драматургией А. П. Чехова.
В 1959 году Театр имени Моссовета решил поставить одну из его пьес. Вспомнился «Леший», чья сценическая судьба вообще не сложилась, благодаря многочисленным известным постановкам пьесы «Дядя Ваня», явившейся окончательной вариацией «Лешего». Встреча с главным героем пьесы, Хрущовым, была для Мордвинова уже третьей по счету встречей с героями Чехова. Еще в ростовский период творчества Мордвинов должен был сыграть Иванова в одноименной пьесе Чехова, но бездеятельность и безволие русского интеллигента, одного из тех, кто не сумел найти выхода из гнетущей его жизни, были настолько противоположны творческой позиции Мордвинова, его желанию играть героев волевых, деятельных, с четкими жизненными устремлениями, что актер отказался от предложенной ему роли.
Вторая встреча с Чеховым состоялась у Мордвинова в 1944 году, в пору подготовки театром «Чеховского спектакля», в котором он создал роль Мерика. Сконцентрировав в замечательной чеховской миниатюре «Воры» все свое образное видение цыганской вольницы, свободолюбия, Мордвинов блеснул коротким, но ярким порывом темперамента, удали.
И вот третья, последняя из мордвиновских встреч с Чеховым, — Леший. Необычным был сам выбор этой пьесы. В конце 1958 года, в преддверии чеховских дней намечалась передача по радио «Лешего», и режиссер Л. Петрейков предложил Мордвинову взяться за роль Хрущова — Лешего, а если это увлечет Ю. Завадского, то поставить пьесу и на сцене театра.