Дневники
Шрифт:
Сегодня слушал смонтированную пленку «Демона».
Я не умею себя слушать. Мне все начисто не нравится. Я сказал, что если бы мне сказали сегодня, что завтра можно переписать, я бы пошел на это, не моргнув глазом.
[…] В старое время Лермонтову «извиняли» «Демона».
В новое, советское, «Демон» пробил дорогу к сердцу.
Интересно, что во времена, когда «божественное» и «мистическое» имело право хождения, «Демона» замалчивали; когда это отвергается, «Демон» звучит. Не оттого ли, что за мистическим чувствовалась человеческая сила автора, протестующего против богом освященного, а сейчас эта страсть борется, питает сердце?
26/II
«МАСКАРАД»
Вчера
И вот что удивительно — это нравится чрезвычайно. Я проверял уже несколько раз, и хотя играю с меньшим напряжением и небольшим голосом, впечатление от исполнения — большее. Очевидно, мне окончательно надо остановиться на этом приеме и разрабатывать его.
27/II
Сегодня встретился с Б. Тиссэ. Она получила пьесу от Хория Ловинеску [622] «Смерть художника» с ролью «для вас». В Бухаресте три месяца нельзя достать билет на спектакль, а автор пойдет на любую помощь, если будет играть Мордвинов и ставить Театр Моссовета. Спектакль ставят в Париже, Берлине. В Бухаресте — Александреску [623] … О современном воззрении на искусство, взаимоотношениях «физиков и лириков», о жизни и пр… пьеса философская.
622
Ловинеску Хория (р. 1917) — румынский драматург. Автор пьес «Сестрьг бога», «Гостиница на перекрестке» «Лихорадка», «Разрушенная цитадель» («В доме господина Драгомиреску») и др. Пьесу «Смерть художника» поставил Московский театр имени В. Маяковского в 1967 году под названием «И упала звезда».
623
Александреску Сикэ (1896–1973) — румынский режиссер, народный артист СРР. С. 1947 года — главный режиссер Национального театра в Бухаресте, в 60-е годы — театра в Брашове.
Завадский говорил Салынскому: «Я очень обеспокоен и взволнован тем, что у меня Мордвинов не имеет работы, и если пьеса нам понравится… я ведь тоже без работы!»
2/III
С Данкман сводим текст «Маскарада».
Поразило меня не то, что «комиссия» свела текст «по действию», выбросив буквально все те крохи, которые мне чрезвычайно дороги в Арбенине, как характеристика его общественного, гражданского мышления, те крохи, на которых я акцентировал гражданственность образа, но и оскопили его философски, даже рифму не стали соблюдать.
Изъяли даже
«Воскрес для жизни и добра…»
«Убийц на площадях казнят!»
и проч.
Восстановил за счет биографии игрока.
Все эти сокращения сделали роль иной — убийцей, «испытавшим все сладости порока и злодейства».
Я где-то говорил, что, освободи Арбенина от его гражданственных забот, останется картежник. А разве в этом роль?
Автора! автора!
С робостью я раскрываю каждую пьесу.
Уж не верю ни в них, ни в возможность продвинуть хоть что-нибудь из того, чем я хотел бы поделиться с народом.
14/III
«МАСКАРАД»
Как бы не запутаться в сокращениях. Сегодня должна быть мобилизация предельная, жаль, что она будет направлена в основном на текст. Играем сегодня в одном отделении — 7 картин с сокращениями, восьмую, девятую, десятую — без
Несло, как под ураганный ветер.
Ни остановиться, ни одуматься. Забыл и о боли в пояснице, и о задачах и подтекстах — летел с одной мыслью — не сказать вымаранное.
Раза два спасали партнеры, перехватывая с губ тексты, или подсказывал суфлер. Раз договаривал монолог, уходя, как бы продолжая разговор: «Пусть говорят, а нам какое дело…» — а дальше говорил уходя…
Ни о какой сознательной линии действия не могло быть речи. […] У меня ощущение, что в роли получился значительный крен на ревнивца и месть, и все.
Наши говорят, что это ложное впечатление, но им я не могу верить, потому что они привыкли — значит сроднились с образом во всем объеме, и там, где я не договариваю, они приносят из прежнего представления о нем.
После спектакля Сосин заявил, что, очевидно, спектакль и для дальнейшей жизни останется в этом варианте.
Да, он стремительнее, темпераментнее… Может статься…
Но для дальнейшего мне надо кое-что вернуть. Если в Отелло мне удалось разбить эпитет «ревнивца», хотя за образом столетие тянулась ревность, то здесь привить ее Арбенину — просто грех!
18/III
Смотрел смонтированный фильм — «Творческий портрет Н.Д.М.»
Насели на меня целой бригадой и хвалили все наперебой.
А… монтаж грязный, а Лира — нет, а Арбенина нового — нет.
Как же может получиться искусство, когда делается оно или спустя рукава, или с наскоку, когда, отдавая годы, не можешь добиться, чего хочешь.
Вот сделал еще глупость — позволил снять себя за час в Отелло. Так и лезет с экрана злость и досада.
Невозможные условия создает телевидение для искусства. Немыслимые. Изменить нет возможности.
Кстати, моя работа…
Или это самообольщение, но я ведь давно ушел от романтической приподнятости, а затея как рецидив того хорошего, но то, к чему я пришел, — дороже.
29/III
«МАСКАРАД»
Сегодня первый раз весь спектакль прошел по сокращенному тексту.
Перестроил кое-что в мизансценах. Очень выгодно соединились и выросли два момента в десятой картине:
«О! мимо, мимо,
Ты, пробужденная змея» —
пячусь, и тут меня останавливает доктор:
«Сердце сжалось»
Одно на другое, и сейчас же возвращаюсь уже со свечой. Сумасшествие прогрессирует стремительно.
Спектакль для меня прошел судорожно и однопланово. Удовлетворения нет. Кроме усталости, которая, видимо, будет мне сопутствовать (спектакль оказался теперь труднее для меня, — нет времени на передышку, уничтожен 1-й антракт, сокращены сцены, где меня нет), пока я не выграюсь и не размещу себя в роли, в разнообразии красок, приспособлений, темпов. Да, вчера зашел в кассу — билетов давно нет и зал все время переполнен. Ажиотаж.
Звонил Ю.А. и разговаривал с О. К., меня не было дома. Вот что она записала:
— От вчерашнего спектакля осталось двойственное ощущение, что-то вышло, получилось, а что-то утрачено. Спектакль надо сделать современным. Зрителю тягостна медлительность, темп времени сегодня другой. Надо, чтобы спектакль стал стремительным, ни на секунду не отпускать зрителя. Спектакль должен нестись.
От сокращений еще выпуклее стал Коля — Арбенин, роль вышла на первый план трагедии. Коля должен доверять себе, не надо педалей. Русское искусство, русский талант. Коле есть что сказать и ему не надо педалировать нигде, тем более, что это теперь стало старомодным. Он — актер громадного масштаба и не доверять себе не имеет права.