Дни боевые
Шрифт:
А в 12 часов я передавал по дивизиям благодарность командующего войсками фронта генерала Р. Я. Малиновского.
К вечеру после ожесточенного боя были взяты Зелено-Поле и Ново-Софиевка. Глубина прорыва достигла 8 километров, т. е. вдвое превысила задачу дня. Захвачены были сотни пленных, орудия, минометы, танки.
В 16.00 я вызвал к себе командира 28-й гвардейской дивизии генерала Чурмаева за получением задачи. Решил ввести его дивизию в полосу прорыва еще засветло, чтобы дать возможность командирам полков ориентироваться
Минут на десять - пятнадцать раньше Чурмаева ко мне на курган прибыл командарм.
– Поздравляю! И от себя лично и от соседей справа!
– пожимал он мне руку и широко улыбался.
– Что нового?
– Резко возрастает сопротивление противника, - доложил я.
– С утра у него было несколько танков, днем - с десяток, а к вечеру - уже несколько десятков.
– Чем больше, тем лучше. Бить их надо!
– весело сказал Шарохин.
– А вид-то какой расчудесный!
– восторгался генерал, взбираясь на курган.
С кургана хорошо просматривались и Зелено-Поле, и Весело-Поле с Ново-Софиевкой, захваченные нашими войсками, и большой населенный пункт Водяное за нашим левым флангом, пока еще занятый противником.
Против Водяного Чирков вынужден был развернуть полк второго эшелона. Населенный пункт фланкировал огнем наше продвижение. Оттуда были уже и контратаки, а левый сосед по-прежнему не двигался с места.
– Дело прошлое, а этот наблюдательный пункт не устраивал меня, откровенно признался я командующему.
– К нему нельзя было ни подойти, ни подъехать.
– Люблю за откровенность, - закатился он веселым смехом, искоса посматривая на меня.
– Ну, а теперь?
– Теперь тоже.
– Почему?
– Далековато от войск.
– Это другое дело! А я-то прежде не догадывался. почему это Щекотский все о вышке поговаривал. Зачем им, думай, вышка? Оказывается, курган не нравился.
– Шарохин снова весело захохотал. Засмеялся и я.
Уважал я своего командарма за то, что он при неудачах никогда не пилил своих подчиненных, а при успехе любил пошутить и посмеяться.
– Товарищ командующий! Может быть, пообедаете С нами?
– пригласил я его.
– А вы еще не обедали?
– Да и не завтракали. Некогда!
– Что ж! Зайдемте, посмотрю, чем вас кормят, да, кстати, уточню и задачу на завтра.
Блиндаж мой, где с трудом могут разместиться три - четыре человека, неказист, сделан на скорую руку. Стены не обшиты, пол земляной, вместо двери - плащ-палатка, печки нет, свет тусклый - горят две свечки.
– Бедновато живете. Не блиндаж, а дыра какая-то, - заметил Шарохин.
– Так и есть дыра. Дыра в кургане, - подтвердил я.
– Завтра переберемся в Весело-Поле.
Во время обеда подошел Чурмаев. Ему также была уточнена задача.
Корпусу с утра предстояло продолжить наступление на юг и юго-восток и во взаимодействии с соседом слева уничтожить софиевскую группировку противника.
К концу второго дня наступления корпус должен был иметь свой фронт в виде дуги общим протяжением в 20 километров, обращенной своей вершиной на юго-восток.
Наступила ночь. Небо заволокло тяжелыми тучами, сгустилась тьма, большими хлопьями повалил снег. К утру подул ветер, начался буран.
За ночь гитлеровцы сумели оправиться и подтянуть резервы.
В результате дивизия Даниленко не только не овладела Высоко-Полем, но сама вынуждена была отбивать настойчивые контратаки пехоты и танков противника, стремившихся восстановить положение.
Танки в упор расстреляли наблюдательный пункт подполковника Еремина. Погиб командир иптаповского полка. Был тяжело ранен и сам Еремин.
Дивизия Чурмаева, продвинувшись в густом снегопаде на два километра, внезапно натолкнулась на 30 танков и пехоту противника и втянулась в затяжной бой.
Только Чирков успешно продвигался своим правым флангом и выполнял задачу.
Бой явно не клеился. Докладывая командующему, я нервничал.
– Не волнуйся, это к лучшему, - успокоил он меня. Весь день я не понимал, почему командующий расценивает положение так оптимистически. Вражеские танки появлялись один за другим, прибывала и пехота. Сопротивление врага с каждым часом нарастало. А командующий уверяет, что это к лучшему. В чем же дело?
Вечером я, изнервничавшись и не добившись от дивизий выполнения задачи дня, возвратился к себе в штаб.
– Слыхали новость?
– спросил у меня Щeкотский.
– Какую?
– Сегодня с утра километрах в двадцати пяти - тридцати восточное нас фронт перешел в наступление. Оборона успешно прорвана. Удар развивается на Апостолово.
– А наше наступление?
– Наше - вспомогательное.
Об этом и Щекотский узнал лишь во второй половине дня, когда готовившийся фронтом удар перестал быть тайной.
И чем больше своих резервов перебрасывал противник от Апостолово к нам, тем хуже было для него. Вот поэтому и говорил мне командарм, что дела идут хорошо.
О том. как протекало наступление в эти первые два дня, 30 и 31 января, хорошо рассказала фронтовая газета "Советский воин" 7 февраля 1944 г. в статье "Как было взято Апостолово".
"...Наше наступление началось северо-восточнее Кривого Рога, - писала газета.
– При мощной поддержке артиллерии советские войска прорвали полевую оборону противника на участке 62-й немецкой пехотной дивизии. Разгромив 112-Й и 354-й полки этой дивизии, стрелковые части углубились на восемь километров и перешли железную дорогу, ведущую к Кривому Рогу. Это озадачило немцев. Они не могли определить направления главного удара и чему угрожали наши войска - Кривому Рогу или Апостолово.