Дни боевые
Шрифт:
– Правильно, - согласился я.
– Эти две дивизии и нанесут главный удар, а Микеладзе и Чурмаев будут содействовать им своими внутренними, смежными флангами.
– А на внешних флангах будем обороняться.
– Да. Пока не прорвемся в центре.
Так было принято решение с учетом опыта нашего первого прорыва 30 января.
Атаку наметили начать во второй половине ночи, вслед за короткой артподготовкой. К 12.00 вызвали командиров дивизий, чтобы ознакомить их с решением и поставить задачи,
Первым прибыл Чирков (он размещался
– Вам повезло. Отдохнули, пообсушились, позалатали дыры,-говорил Даниленко Чиркову.
– А мои под дождем да пол снегом.
– Не завидуй. Через день - два опять рядом будем, - отвечал Чирков.
– День-два на войне много значат. У меня на передовой мечтают хотя бы часок полежать на теплой печке.
Даниленко и Чирков встретились второй раз и внимательно изучают друг друга. Даниленко - плотный, краснощекий, одет в защитного цвета венгерку, отороченную серым барашком, защитные бриджи и хромовые сапоги. На выбритой до блеска голове лихо заломлена серая папаха под цвет оторочки. Вид щеголеватый. Говорит быстро, с украинским акцентом. "Ох, и хитер!
– говорят про него в шутку штабные офицеры.
– Его не проведешь!"
Чирков по росту под стать Даниленко. Одет просто: в шинели, ушанке, как и другие офицеры. Он сосредоточен, пожалуй, даже замкнут, говорит медленно и мало. Ответы его обдуманны, шутит редко.
Генералы Чурмаев и Микеладзе только что познакомились. Чурмаев добродушный, простой, с небольшими черными усиками, у Микеладзе - лицо усталое, болезненное.
– Растянули меня на двенадцать километров, что же я могу сделать? говорит Чурмаев, стараясь вызвать у своего собеседника сочувствие.
– А у меня восемь километров. Тоже только-только обороняться.
– Тогда пусть наступают полковники, - кивает Чурмаев в сторону Даниленко и Чиркова, - им и карты в руки.
Совещание продолжалось час - полтора. Каждый комдив получил свою задачу и подробные указания о перегруппировке. Перегруппировку боевого порядка решено было провести в последнюю ночь перед атакой, а весь завтрашний день посвятить организации взаимодействия в звене дивизия полк, полк -батальон.
В 14.00, захватив с собой Даниленко, Чиркова, Муфеля и Ильченко, я выехал на южную окраину Ново-Софиевки, на стык ударной группировки, чтобы на местности уточнить дивизиям задачи и увязать их взаимодействие.
Атаковал корпус в 5.00 17 февраля по ранее испытанному и оправдавшему себя методу. В течение двух минут били орудия прямой наводки по целям на переднем крае, затем был произведен десятиминутный огневой налет по переднему краю и ближайшей глубине с последующим переносом на вторую траншею. Сигнал на перенос огня являлся одновременно и сигналом для атаки.
Все как будто бы было продумано и предусмотрено, а между тем атака не принесла того успеха, который мы имели 30 января.
Противник на этот раз не дал застать себя врасплох. Он ожидал нашего удара и готовился отразить его. На участке у Даниленко гитлеровцы даже провели небольшую контрподготовку по исходному положению и выходам из Зелено-Поле. Артиллерию и минометы врага мы быстро подавили, но атака все-таки не удалась,
За три часа ночного боя пехота прочно овладела только первыми двумя траншеями; все ее попытки проникнуть глубже пресекались неподавленным огнем из Высоко-Поля.
Оборону противника усиливали танки, что придавало ей особую устойчивость.
С большим трудом наши войска к исходу первого дня овладели Высоко-Полем и Табурищем, т. е. продвинулись своим центром на два - три километра.
На вторую ночь в бой были введены вторые эшелоны дивизий, но и это не принесло особых успехов. Войска продвинулись еще на полтора -два километра и вышли на рубеж Ново-Покровка, ст. Пичугино, Романовка, захватив эти опорные пункты.
Атаки нашей пехоты противник отражал организованным огнем и контратаками. Каждый опорный пункт переходил из рук в руки по нескольку раз. Промежутки между опорными пунктами гитлеровцы закрыли минными полями.
Прорывать сильно насыщенную танками оборону, не имея танков, было слишком сложно. Закреплявшая успех атаки артиллерия сопровождения представляла собой, по сути дела, громоздкие, незащищенные цели, быстро выводилась из строя.
К концу второго дня, 18 февраля, повалил густой снег, а затем начался буран, окончательно сковавший наши действия.
На третий день буран продолжался. Дивизия Чиркова ворвалась было в опорный пункт Шевченко, но наткнулась на танки и была отброшена в Романовку.
Продвижение Микеладзе на Ново-Покровку было сковано непрерывными контратаками противника из Братско-Семеновки и Надеждовки.
Только правому флангу Чурмаева удалось продвинуться на четыре километра и захватить поселок Примерный.
Таким образом, наше наступление за первые три дня превратилось в медленное прогрызание.
Четвертую ночь бушует буран. Злобно воет и валит с ног ветер. Снег слепит глаза, заносит окопы, наметает сугробы. В пяти - шести шагах ничего не видно.
Гитлеровцы зубами держатся за населенные пункты, ощетинились танками, огородились минами и без конца контратакуют. С железным упорством отстаивают они Криворожье.
– Должны же мы в конце концов сломить их сопро тивление!
– говорю я начальнику политотдела. Мы сидим с ним в землянке на моем НП.
– Обязательно. Так долго продолжаться не может. Я переговорил с начподивами.
– продолжает он, - все они убеждены, что задачу свою выполнят. Заявляют, что если бы не танки, то теперь были бы уже и Кривом Роге.
– Но неужели у нашего командарма нет танков?
– спрашивает Пашенко. Нам всего-то надо полчок, не больше.
– Видимо, нет. Если бы были, то он дал бы.