Дни невольных участников. Проблема доверия
Шрифт:
– Ну как она тебе?
– Очень много думает. Кажется, я даже слышу, как шевелятся ее мысли, – немного помедлив, произнесла Альбина.
– Верно подмечено.
– Это полезно, но ей будет трудно, – девушка покачала головой.
– Что-то еще?
– Грустно… Нет. Скорее тяжело.
– А тебе было грустно или тяжело?
– Ты же знаешь, мне-то было хорошо, – хмыкнула Альбина.
– Ха-ха, точно.
– Она миленькая, ей с нами понравится.
– Надеюсь, это не предсказание?
– Нет, я просто чувствую. А теперь уйди с глаз моих. Раздражаешь, – помахала прогоняющим жестом девушка.
– Ох, как ты меня ранишь, – произнес молодой человек,
– Лжец.
Денис ухмыльнулся. Переступив порог, он бросил, не оборачиваясь:
– Командир скоро приедет.
Альбина на это ничего не ответила, только кивнула.
***
Теперь ее будут называть Никой. На самом деле принять это имя оказалось не так сложно. Вероятно, Альбина предложила его не из-за простого недостатка фантазии. Впрочем, сказалось и то, что Вероника старалась не быть излишне сентиментальным человеком.
Предаваясь подобным мыслям, девушка поднялась из ванной. Горничная с непроницаемым лицом подала полотенце и белоснежную ночнушку. За все время она не произнесла ни слова. Такие молчаливые люди среди прислуги – настоящее сокровище.
Вероника не помнила, как оказалась в комнате, которую теперь будет вынуждена называть своей. Александра проводила ее в это место, но путь не оставил и следа в памяти. Девушка лежала в кровати, рассматривая пустоту. Звуки в этой усадьбе были какие-то другие и очень чужие: здесь ночью не лаяли собаки, не шумели слуги, не скрипели полы. Только тихий шорох листвы и глухое карканье ворон доносились с улицы.
Она не хотела ничего вспоминать, не хотела ни о чем думать перед сном, но по неизвестной причине сцены недавнего прошлого раз за разом мелькали перед ее глазами. Засохшая кровь, безвольное тело, отрубленная голова с искаженным лицом.
Невольно девушка задумалась: она ведь так и не простилась с отцом подобающе. Даже не помолилась за покой и перерождение его души. Странно, но казалось, что она больше не сможет этого сделать. Ни в этот день, ни когда-нибудь позже.
Но было что-то еще. Горькое и противное, оно до сих пор резало язык и застревало в горле. Это оно отдавалось ноющей болью в месте ожога на правой руке. Гадкое смирение.
Вероника сжалась всем телом. Слезы вот-вот должны были политься из ее глаз, но она стерпела. Крепко сжала веки и стиснула зубы. Она знала, что поступила самым разумным образом. И она могла справиться с последствиями своего решения. Хотя сейчас, прямо сейчас, если на секундочку признаться, ей было немного тяжело.
Глава 6. Магия
Ника проснулась от странного ощущения. Впрочем, вставать она не торопилась. Ника была из тех людей, у которых пробуждение обычно сопровождается внутренним конфликтом и некоторой толикой страданий. Прежде всего она несколько минут собиралась с силами, чтобы открыть глаза. Потом некоторое время с напряженным видом морщилась, привыкая к свету. Затем она кое-как оторвалась от подушки и приняла согнуто-сидячее положение. Волосы спадали, словно шторы, отгораживая, закрывали ее от внешнего мира. В зависимости от обстоятельств, Ника могла бы так просидеть даже больше получаса. На этом процедура чаще всего заканчивалась.
Сейчас девушка была на последнем этапе пробуждения. Впрочем, этап завершился раньше, чем предполагалось, из-за какого-то неуютного чувства.
Ника медленно подняла голову, чтобы столкнуться с чьим-то взглядом.
– !..
Около закрытой двери стояла горничная Александра и смотрела прямо на нее. Казалось, эти глаза вообще
– Эм, я… – девушка уже хотела сказать хоть что-нибудь в этой пугающей остановке.
– Ника, ты наконец проснулась! Доброе утро. Ой, вообще-то уже день, – вдруг в комнату ворвалось еще одно лицо. Эта Альбина любила появляться несколько внезапно. – Сашенька должна была принести тебе несколько моих платьев… ах, вот они. Эти совсем новые, а эти я надевала всего два или три раза. Пудровое очень тебе подойдет, по-моему. В общем, выбирай, и я помогу тебе собраться.
– Добрый день, Альбина. Спасибо за платья, но когда мы успели…
– Аля, можешь называть меня просто Алей. И если ты говоришь про обращение, мы уже познакомились и даже ночевали целую ночь в одном доме, кто же в таком положении говорит «вы»? Ты ведь не такая бессердечная, правда?
После нескольких секунд раздумий Ника решила принять эту маленькую манипуляцию.
– Кхм, в таком случае, буду рада, если ты поможешь мне с этим платьем.
– Синее? Ах, а как же все-таки пудровое? Ты будешь очень миленькой, очень!
.. – Александра, подайте, пожалуйста синее платье.
После этого Ника быстро умылась и после нескольких минут возни с корсетом, тканями и Альбиной была наконец готова. Она проснулась не больше часа назад, но уже чувствовала себя достаточно утомленной, чтобы мечтать о возвращении в кровать.
– Ника, платье, конечно, хорошее, но, кажется, оно тебе немножко длинновато. Может быть, пудровое будет лучше?
– Альб… Аля, это все твои платья, они одинаковой длины.
– В конце концов, я была права, ты такая бессердечная! Ой, не смотри на меня так, пожалуйста. Ха-ха, я пошутила. Видишь, шутка такая, ха-ха. М-м-м, ладно, давай быстренько спустимся в столовую.
В итоге победа осталась за Никой. Девушки начали спускаться на первый этаж.
Поместье казалось совсем небольшим по меркам столицы. В главном здании Феевки было два этажа и широкий чердак, переоборудованный в жилое помещение – мансарду. Архитектурными изысками оно не блистало, но выглядело аккуратно и даже немного мило с его нежных оттенков желто-белыми стенами. За главным зданием зеленел аккуратный дворик, на который выходила увитая плющом терраса. Чуть дальше был виден пруд, к которому вело несколько дорожек. А значительно дальше, за прудом, возвышались темно-зеленые верхушки леса. На приусадебной территории также был флигель: он находился чуть правее основного здания и был окружен яблонями совершенно. Вообще, все имение утопало в зелени. Вдоль дорожек были высажены кусты, тут и там маячили клумбы, а деревья росли везде и, по-видимому, абсолютно без всякого порядка. Березы, дубы, ивы, сливы и яблони – казалось, кто-то очень любил растения, но совсем не любил умеренность. Между прочим, яблонь было больше всего. Именно по этой причине в каждом уголке Феевки можно было ощущать приятный яблочный аромат.
Внутри поместье было обставлено богато, но без дворцового шика. Там любили пространство и помпезность, здесь же всюду было так много всего, что о пространстве и речи почти не шло: тумбочки с вазами и без, множество кресел, шкафчики неизвестного назначения, крошечные столики и столики побольше, книжные полки и бесконечные цветочные горшки.
Словом, и внутри, и снаружи явно чувствовалось одно и то же беспорядочное настроение.
«Даже спустя четыре года Феевка совсем не изменилась», – проходя по первому этажу и рассматривая двор через широкие окна, Ника раз за разом ловила себя на этой мысли.