До дрожи
Шрифт:
Градус смешался с кипящими гормонами и уже мягко бьёт в голову, развязывая язык. Совсем как накатывающие на наши голые ступни пенистые волны. Мы специально устроились максимально близко, чтобы иногда прогретая за день вода доставала ноги, щекоча.
— О, боже, я забыла их почистить, там есть такой трэш, — смеётся Алиса, прикрывая ладонью глаза, — Надеюсь, не сильно внимательно смотрел?!
— Не надейся, очень внимательно.
— О, не-е-ет, — страдает, смеясь, и лбом бодает моё плечо.
Обхватываю рукой её плечи и притягиваю поближе к себе. И это так естественно выходит, что Алиса либо не замечает, либо не считает нужным замечать. Не сопротивляется, обмякает, а у меня всю правую часть тела жаром обдает, печёт везде, где меня касается.
— Так вот, я спросить хотел, — продолжаю внезапно чуть севшим голосом, — У тебя там столько фоток с походов всяких, а жить ты выбрала в корпусе. Почему не в палатке, если это всё любишь?
— Ой, я не люблю, — тут же отмахивается Алиса, — у меня просто отец инструктор, профессиональный альпинист. Ну был…Сейчас уже просто любитель…Неважно…У него отдых — либо так, либо никак, так что приходится в добровольно— принудительном порядке, — смеётся, косясь на меня сверкающими глазами и делая маленький глоток из стаканчика, — Вот я сейчас из Крыма приеду и сразу на Алтай. А там десять дней ещё по горам лазить, так что в палатке я в любом случае поживу.
— А зачем тогда едешь, если не любишь?
— Семья. Семью люблю, — отвечает Алиса просто, пожимая плечами.
Ей приходится чуть задирать голову, чтобы смотреть мне в глаза. Взгляд плавно гуляет по моему лицу, задерживаясь на губах. Инстинктивно сильнее сжимаю пальцами её голое плечико. Она чуть хмурит брови, облизывает губы.
— Знаешь, я тоже смотрела твои фотки, — улыбается чуть смущенно.
— Даже так? — ухмыляюсь.
— Да-а-а, — тянет, покусывая нижнюю губу, — И там есть какие-то уж совсем странные…То ли в тюрьме, то ли…Бомжи ещё какие-то…Это декорации какие-то?
— Ах-ах, я и забыл про них, — тру переносицу, — Да это у отца на работе в КПЗ. Он подполковник. Прикалывались — фоткались с пацанами. Это день города был. Там как раз всех элементов нежелательных из центра привезли, чтобы фотки репортерам не портили. Не, всё вполне реальное. И камеры, и проститутки, и бомжи…
— Боже, — охает Алиска, становясь серьёзной, — А разве туда так просто можно?
— Ну, у нас маленький город, всё вполне можно. Хотя, подозреваю, и в больших так же… — хмыкаю, — Я вообще половину детства у отца на работе провел. Бабушек и дедушек у мен нет рядом, мама — акушер — гинеколог в роддоме, папа — мент. Оба на сменах…Смены часто совпадали. Решено было на семейном совете, что, если что — я уж лучше в отделении, чем в роддоме посижу.
Алиска заливисто смеётся. Видимо представила оба варианта.
— Да, сложно спорить, — кивает.
Криво улыбаюсь, гладя её нежное плечо. В голове долбит, что хочу поцеловать. Но странно — и просто болтать мне уже по кайфу. С ней, оказывается, очень легко…Я не думал, что она такая простая, смешливая, ласковая. Чем дольше сижу с ней, тем бля больше таю. И вино тут не причем.
— А из какого ты города? — спрашивает.
— Из Соликамска, — отвечаю и вижу по её незамутненному взгляду, что она про такой не слышала.
— Это под Пермью. У нас ещё солевые шахты размыло и образовался портал в ад, — рассказываю главную местную достопримечательность.
— Это как?
— Сейчас, — лезу в телефон, показываю фотки, а потом сразу мемчики про наш и Березниковский провалы, травлю байки, ржем как ненормальные. До слёз.
??????????????????????????Между делом легонько тискаю её, млея от всего. От медового запаха, от горячего нежного тела, от голых ног и плеч, от очертания груди, от звука голоса, от волн, лижущих пятки. Алиска разморенная и податливая, смешливая такая. И мысли у меня сплетаются в змеиный клубок — пошлые и какие — то дико воздушные, романтичные, спорят между собой.
— А ты из Владика, да? — спрашиваю я.
— Да, но…Вообще я родилась в Домбае, жила там до тринадцати лет. Знаешь такой курорт, да?
Киваю, незаметно касаясь носом её рыжей макушки и вдыхая меловый запах. Или заметно…Плевать. Не вырывается же. Значит всё делаю правильно.
— Курорт он конечно только для туристов, а для нас был крохотным поселком, — продолжает рассказывать Алиса, хоть голос её принимает хрипловатую интимную окраску. Всё-таки замечает… — Но мне там нравилось. Все друг друга знали. И постоянный движ от приезжих, все позитивные такие, и красиво…очень. Природа, горы…Ребенку там хорошо. У отца была своя туристическая база там, гостиница…
Замолкает. Поднимает на меня глаза, немного отстраняясь. Воздух вокруг накаляется, позвякивая возбуждением. Мне его слишком сложно скрывать, а её опять нервирует, похоже. И даже бесит немного. Или много! Бля, да, Алиса! Не смотри на меня этим чистым взглядом. Да, я хочу трахнуть тебя. Что в этом плохого?!
— А почему уехали оттуда? — хриплю вслух совсем не то, что невербально передаю всем своим телом.
— Долгая история, вышло так…Не хочу сейчас об этом, — Алиса нервно облизывает пересохшие губы и отводит глаза.
Ставит стаканчик на плед, встаёт и босиком идёт в воду.
— Теплая как молоко! — оборачивается ко мне, улыбаясь.
Задирает юбку почти до самой попы, чтобы не намочить, аккуратно бредет дальше. Небольшие волны накатывают на неё, заставляя покачиваться и взрываться довольным смехом. И тут более высокий гребень неожиданно достаёт ей до самой груди, всю намочив. Алиска не удерживается на ногах и с хохотом падает. Раньше, чем успеваю подумать, оказываюсь в воде, поднимаю её. Смеётся, отплевываясь. Вся как мокрая кошка.
— Что-то ты слишком для меня сухой, Тём! — и неожиданно толкает в грудь.
Падаю на спину, увлекая её за собой. Сверху волна накрывает, перекручивает, вынося на гальку. Царапаю колено, но на тот момент даже не замечаю, потому что мы обнимаемся, и как-то само собой выходит, что я уже целую Алису в прохладные соленые губы. И она мне отвечает. Сама толкается языком в мой рот, крепко обвивает тонкими руками мою шею, запускает ноготки в ежик волос на затылке. Меня перетряхивает всего от этого. Так её хочу. Да даже вот так — просто целоваться. Её будто сделали специально для меня.