До мазохизма...
Шрифт:
Но если ему можно всё, то… Происходящее в его отсутствие не укладывается в голове. Как брат позволяет себе заглядываться на женщину родного брата?
Каждый раз, когда подаю ужин мужчинам (это стало моей негласной обязанностью, как и приготовление еды), Мансур, без всяких стеснений, неотрывно следит за мной, пожирая глазами, и пусть не вижу этого — всегда чувствую. Пока накрываю на стол, никогда не смотрю ни на кого, держу взгляд опущенным, соблюдая и правила приличия, и чтобы не давать повода усомниться в моей порядочности.
Впрочем,
Буквально за несколько дней, он извёл меня своим пристальным вниманием. Не знаю, как быть? Рассказать Амине обо всём? Пожаловаться? Пусть сама поговорит с сыном. Или лучше с мужем… А если не поверят? Решат, что наговариваю? Ведь по факту — предъявить нечего. Не приставал, не трогал, и даже не пытался приблизиться, нарушить личное пространство, о чём-то спрашивать…
Что делать?
«Руслан, приезжай скорее… я очень-очень жду тебя…» — прикрыла веки, представляя красивое мужественное лицо. Любимое… да, именно так… люблю…
Как же хочется прижаться к нему, укрыться в надёжных объятиях, вдохнуть терпкий аромат его тела и окунуться в ласку… Мне плохо без него. Плохо настолько, что по ночам не могу сдержать слёзы, беззвучно плачу, уткнувшись в подушку, пока усталость и сон не сморят, даря временно облегчение. От не проходящей щемящей тоски, в груди поселилась навязчивая боль, которую в состоянии унять только ОН…
«Надеюсь, ты осторожен…» — мы не часто созваниваемся, но те минуты, когда Руслан выходит на связь, а я получаю возможность уединиться и поговорить с ним, для меня бесценны. Слушая его глубокий бархатный баритон, который тягучим мёдом льётся в душу, немного успокаиваюсь. И не могу наслушаться…
— Тебе помочь? — внезапно прозвучало совсем рядом.
Я испуганно вздрогнула и чуть тарелку не уронила на пол.
— Помочь..? — переспрашиваю дрожащим голосом. На Мансура не смотрю, продолжая мыть посуду. Боковым зрением отмечаю, что стоит он примерно в двух метрах от меня, не больше, но даже этого расстояния достаточно, чтобы заставить волноваться.
— Грязную воду вынесу, — пояснил.
Водопровод в доме есть, а вот канализации пока нет — приходится постоянно следить за наполняемостью ведра и вовремя выносить на улицу. А вот чтобы мужчина предложил подобную помощь — очень удивляет, ведь в их семье, как во многих других, существует чёткое разделение обязанностей, вся домашняя работа полностью ложится на женщин.
Мансур подошёл ближе.
Нервно сглотнула вставший в горле болезненный комок от перенапряжения, сжимая край раковины.
— Твои волосы… — становится ещё ближе, уже можно ощутить его частое горячее дыхание.
Я резко отпрянула, когда он хотел прикоснуться, нет, даже не так — собирался снять с меня платок. Вот наглость! Это считается неприличным жестом по отношению к чужой женщине — кое-что успела освоить. И если думает, позволю оскорбить, унизить себя или своего мужчину, то жёстко ошибается.
— Твои волосы похожи на белое золото или пушистый снег… — всё же опустил
— Не подходите, — прислонилась спиной к стене, так и не подняв на него глаз, а то воспримет прямой взгляд, как призыв к действиям — только этого не хватало.
Медленно двигаюсь в сторону комнаты.
— Не бойся, хочу лишь посмотреть на тебя, — вкрадчиво говорит, а смотрит, как удав на кролика, собираясь наброситься и съесть — это чувствуется, даже не нужно видеть.
— Вам лучше уйти, — слежу за движением его ног, и сейчас Мансур опять сделал несколько шагов по направлению ко мне.
— Ты здесь не хозяйка, — тон голоса изменился: стал раздражённым.
Только и ему тут делать нечего!
Дом одноэтажный, имеет вытянутую длинную форму, разделён на три семьи, у каждой — свой отдельный вход, между собой части не соединяются дверями, соответственно, попасть можно только с улицы. Пока я живу в родительской половине, в одной комнате вместе с Аминой (или как просила себя называть «нана»*).
Поэтому нахожусь в своём праве, тем более, отстаивая честь, на которую он покусился. Ни стыда, ни совести…
Из ситуации спасла свекровь. Я рассчитывала на то, что она вернётся с минуты на минуту.
— Дочка, ты закончила? — Амина вошла в дом, оглядела нас, и, как мне показалось, крайне недовольна присутствием Мансура.
— Да, — смотрю на неё и мысленно прошу: «можно уйти?!».
— Не стой, займись делами, постельное бельё сменить нужно, — словно прочитала, о чём думаю.
Благодарно кивнула ей. И убежала в комнату, задёрнув вход на женскую половину плотной шторой.
Но отсюда разговор матери с сыном хорошо слышен…
— Не зачастил ли ты к нам?
«Да она злится!» — лишь бы не я была причиной столь сильных эмоций, ещё обвинит в том, чего не делала…
— С каких пор вдруг стало нельзя заходить к вам? — возмутился он, хотя интонация уважительная.
«Почему со мной можно вести себя фривольно?» — потому что я не мусульманка?
— С недавних пор…
— О чём ты? Ещё скажи: разрешения спрашивать надо.
— М-м… Хорошая идея.
— Не понимаю тебя…
— Ну-ну, не понимает он… Я же не слепая, вижу, какие взгляды бросаешь на жену Руслана, не упускаешь момент застать её одной. Только посмей прикоснуться к ней. Учти, ещё раз повторится подобное — расскажу отцу! А теперь иди к своей семье, — слово «семья» свекровь выделила предельно чётко.
Мансур ничего не ответил. Громко хлопнул дверью, когда ушёл, даже стёкла задребезжали, настолько сильно ударил.
«Как здорово, что всё обошлось».
…Но радовалась я преждевременно…
____________
*Примечание: «нана» — мама.
16.2
Руслан
Серое обшарпанное здание МОРГа встретило угнетающей тишиной — под стать самому месту… Даже ветер дует по-особенному, шепчет зловещим дыханием, гоняя стаю ворон, которых здесь почему-то очень много. И лишь хриплое карканье птиц изредка нарушает покой…