До особого распоряжения
Шрифт:
честного человека.
Пока такого совета Махмуд-бек дать не сможет. Даже если они и увидятся. В узкое окошко
пробивается мутноватый свет луны. Наверное, по небу ползут легкие облака. Дует теплый, влажный
ветер.
Скоро весна... Настоящая весна, с цветами и солнцем.
Через четыре дня даже в бедных семьях будет выставлено угощение. Все лучшее, все последнее.
Соседи соберут деньги и обязательно сделают большой плов. Пусть он будет с редкими кусочками мяса,
но
Поздно вечером ушел доктор. Махмуд-бек обратился к нему с последней просьбой: сообщить кому-
нибудь из правительственных чиновников, желающих выслужиться, О возможной стычке двух банд в
Северном городе.
– Туда переправлено много оружия...
– сказал Махмуд-бек.
– Ваши соседи создают банды.
– Господи, опять переворот. Опять тюрьму набьют людьми.
– Это действительно опасные люди. Из-за них могут пострадать невиновные. Тысячи невиновных...
– Кто стоит во главе?
– Кази Самат и Усманходжа Пулатходжаев.
159
Доктор молча кивнул: понятно. Потом спросил:
– А вы уезжаете?
– Завтра, дорогой друг, завтра на рассвете.
– Давайте я вас посмотрю.
– Я выдержу дорогу, - улыбнулся Махмуд-бек.
– Не сомневаюсь, - ответил доктор.
О делах они больше не говорили. Махмуд-бек только попросил в случае большой беды помочь вождю
племени. Доктор неопределенно пожал плечами:
– Мне кажется, что он решит свою судьбу сам. И очень скоро.
Они простились во дворе, Махмуд-бек и тюремный врач.
– Не нахожу слов благодарности...
– сказал Махмуд-бек. Сказал и смутился...
– Их не нужно, слов...
– доктор положил руку на плечо, еще сухое, костлявое, сжал.
– Эти тысячи людей, невиновных, - спросил он, - вы из-за них оставались? Боялись, что их втянут в
большую беду?
– Да, мой друг. . Из-за них.
– Вот что я хотел знать. И благодарить нужно вас. За этих людей, за их жизнь...
Доктор опустил голову. Он, как и Махмуд-бек, не любил высоких слов.
...Не может заснуть Махмуд-бек. Не спит Фарида, боится пошевелиться. Он протянул руку, погладил
ее по голове. Фарида рывком прижалась к нему. Махмуд-бек ощутил на щеке ее слезы.
– Что ты? Что ты?
– тревожно спросил он.
– Не знаю. Но мне хорошо. Наконец мы уезжаем из этого города. Наконец-то...
Она еще не знает о новой дороге, о новых встречах. Махмуд-бек неумело, ладонью пытался стереть
ее слезы.
– Не надо. Перестань.
– Сейчас...
– шептала она.
– Мы едем в Самарканд?
– Еще нет, Фарида. Но ты успокойся. Скоро, очень скоро мы приедем в Самарканд.
– Я устала. Я всего
Во дворе кто-то начал стучать.
– Это Шамсутдин...
– Махмуд-бек попытался свести к шутке серьезный разговор, которого он боялся.
– Я устала, вы поймите...
– продолжала плакать Фарида.
– Очень устала.
Махмуд-бек успокаивал, говорил добрые слова. Он очень обрадовался стуку. Шамсутдин напомнил,
что пришло время вставать и собираться в дальнюю дорогу.
У «Ферганской чайханы» они остановились. Хозяин вынес узелок.
– Свежие лепешки...
– И заговорщически подмигнул: в узле должен быть браунинг.
Редкие утренние посетители вышли проводить Махмуд-бека.
– Жаль, что вы уезжаете...
– сказал незнакомый старик.
Махмуд-бек посмотрел на глубокие морщины, на слезящиеся глаза. Может быть, старик его с кем-
нибудь путает?
– Жаль... Вы были добры к людям.
Может, когда-нибудь Махмуд-бек оказал ему помощь, этому старику. Дал деньги или угостил... Он не
мог вспомнить.
У чайханы стояла небольшая толпа. Люди в старых халатах, в стоптанных сапогах. Бедные, нищие
люди... Одно знал Махмуд-бек: эти люди могут спокойно жить. Никто не сможет их втянуть в новую
страшную авантюру.
Махмуд-бек обнял старика:
– Спасибо, отец. Я вас долго буду помнить.
– Счастливого пути тебе, сынок...
Толпа молчала.
Махмуд-бек забрался в повозку. Шамсутдин стегнул ленивую лошадь. Зацокали копыта по пустынной
улице. Рядом с повозкой шел чайханщик.
Вдруг Махмуд-бек почувствовал чей-то взгляд, внимательный, настороженный взгляд. За толпой,
прислонившись спиной к стене чайханы, стоял один из братьев Асимовых. Тот самый, старший, Шукур.
Лошадь неторопливо свернула на большую дорогу.
– Возвращайся...
– сказал чайханщику Махмуд-бек.
– Еще раз спасибо за все...
Чайханщик вытер рукавом халата лицо.
Махмуд-бек попросил Шамсутдина остановить павозку. Посмотрев на растерянное, беспомощное
лицо чайханщика, Махмуд-бек решился сказать и ему о том главном, чем жил эти дни.
– Об одном прошу, не верь кази Самату, не верь Пулатходжаеву, курбаши Кадыру. Не верь... Это
опасные люди. И пусть об этом узнают другие.
– Узнают. .
– ответил чайханщик.
– Я сделаю все, чтобы нас больше не обманули. Счастливо тебе.
Чайханщик резко повернулся и пошел назад. Повозка двинулась. Вновь зацокали копыта. Было очень
рано. Фарида поправила теплый платок.
Махмуд-бек смотрел на город, который еще спал. На город, где прошло несколько лет, тяжелых,