До особого распоряжения
Шрифт:
– Хороший был человек... Верный сын ислама...
Потом бормотал молитву. Сотники просили благословения, и муфтий желал им побед во имя веры и
нации.
Фузаил Максум показывал пулеметы, ящики с патронами, лимонки. Муфтий осторожно взял гранату.
Сухие, тонкие пальцы сжали ребристый металлический панцирь. Под кожей заходили желваки. Старик в
своем воинственном азарте был немного смешон. Но никто не улыбнулся.
– Ой, молодцы мой, - повторил муфтий.
Наклонившись,
40
Фузаил Максум показал комнаты, где висели рядом с новенькими халатами английские гимнастерки,
стояли крепкие сапоги. Здесь пахло тканью, кожей, плесенью. Муфтий хотел посоветовать чаще
проветривать одежду, но смолчал. В эти минуту он думал о том, что выступление против Советов близко.
Вот бы во двор к Фузаилу затащить кого-нибудь из англичан или японцев! Пусть полюбуются. Тогда они
иначе будут разговаривать с представителями «Милли истиклял».
В других комнатах, прохладных, темных, стояли огромные глиняные сосуды - хумы с кусками
жареного мяса.
Фузаил Максум мог повести в бой своих всадников сейчас же, сию минуту.
В становище не было ни одной женщины. И ничто не напоминало о них.
– Вы, я слышал, женились здесь?
– спросил муфтий.
– Да, уважаемый отец. Но жене не пристало находиться среди воинов.
– Очень хорошо. Так и надлежит поступать большому военачальнику.
– Муфтий льстил курбаши, и тот
готов был лезть из кожи, чтобы еще больше понравиться видному человеку.
– Вы не устали, уважаемый отец?
– Какой истинный мусульманин устанет от подобного зрелища! Вы порадовали меня, мой сын. Я будто
помолодел на много лет.
В комнате, покрытой коврами, за богатым дастарханом муфтий прочитал яростную проповедь.
Махмуд-бек видел, что достаточно одного слова - и люди Фузаила вскочат на коней.
Будни все-таки пришли. К муфтию потянулись эмигранты. Это были люди, промотавшие все
состояние. С надеждой смотрели они на каждого нового человека, ждали радостных сообщений.
Муфтий убежденно говорил о «близком дне», когда все изменится.
Стоило обнадеженному человеку уйти, муфтий начинал ворчать:
– Ничего не могут. . Беспомощны.
Махмуд-бек обратил на это внимание. Большинство русских эмигрантов быстро осваивались в чужих
местах: работали механиками, столярничали, открывали мастерские. Туркестанцы же, не имевшие
профессий, спустив деньги, занимались мелкой торговлей, а в лучшем случае - работали в
парикмахерских и пекарнях.
– Беспомощный народ, - осуждал их муфтий, но в душе он был рад этой неустроенности. Подобные
люди
За спинами отцов, вытягивая шеи, обычно теснилась молодежь. Парни выросли на чужбине. Многие
не каждый день видели свежую лепешку. Отцы хоть вспоминали о полях, лавках, заводах, вспоминали о
сытой жизни.
Новое поколение росло без надежд, родины, без будущего. Это поколение тоже быстро опутывалось
проповедями муфтия - сетями из высокопарных фраз.
Сотни бедняков гнули спину на чужбине. Обманутые, они бежали вместе со своими хозяевами и
теперь ждали хоть какого-то просвета в мрачных буднях, а муфтий во всех бедах и несчастьях обвинял
неверных - большевиков.
Один раз в неделю муфтий и Махмуд-бек шли как на службу в турецкое консульство.
Эсандол считал Садретдин-хана своим давним другом. Махмуд-бек произвел на консула самое
блестящее впечатление.
Подавался черный кофе. Муфтий неумело двумя руками брал хрупкую чашечку, бросал взгляды по
сторонам: так ли он поступает? Покончив с этой тонкой проклятой процедурой, муфтий сыпал
вопросами:
– Кто может помочь эмигрантам?
Эсандол держал чашечку на весу, сделав глоток, запивал его из стаканчика ледяной водой.
– Судьба человека в его руках, - уклончиво отвечал он.
– Но у них нет судьбы, и руки дрожат от голода, - наступал муфтий.
– Вы правы, уважаемый, у них руки дрожат. Но сначала мы должны взвесить общие силы. До вас этим
никто не занимался.
Муфтий, довольный, пропускал бородку через пальцы.
– Вы еще не познакомились со всеми эмигрантами. Мне хотелось бы знать, как живут казахи. -
Эсандол назвал небольшой район, где находилось около тысячи беженцев.
– Вы имеете полное право передвигаться по стране. Паспорта нашего государства обеспечивают вам
безопасность. Не забывайте, что вы - турецкие подданные.
Эсандол напомнил об этом с милой улыбкой. Фраза на первый взгляд была незначительна. Но
Махмуд-бек понял ее смысл: отныне каждый свой шаг нужно согласовывать с турецким консулом.
Огромная толпа голодных, оборванных людей тянулась за муфтием. Каждому хотелось получить
благословение, дотронуться рукой до его халата. Муфтий семенил к большой юрте. Степенные аксакалы
не поспевали за высоким гостем. Нищета сквозила во всем: в одежде, в движениях людей, в
заискивающих взглядах. Страшная нищета...
Аксакалы не жаловались. В большой юрте обстановка была иной. Напоминала она о прошедших днях
богатых скотоводов. По случаю приезда муфтия был зарезан баран. Огромные куски мяса были щедро