До особого распоряжения
Шрифт:
секретаря. Он был в курсе всех их дел.
Махмуд-бек почувствовал, что японский разведчик, отдавая дань уважения муфтию как одному из
руководителей туркестанской эмиграции, больше присматривается к нему.
Похожее отношение Махмуд-бек ощутил впервые в турецком консульстве, когда получал у Эсандола
паспорт. Без сомнения, японец тоже делает ставку на молодежь.
– Мы видим положение туркестанских эмигрантов, перешел к делу Таяхара.
– Мы всегда беспокоились
о судьбах восточных народов и думали о их будущем.
Муфтий почтительно прижал ладони к сердцу. Махмуд-бек выразил свою благодарность легким
поклоном.
– Тяжела жизнь на чужбине, - продолжал Таяхара.
– Однако если обездоленных людей ведет такой
опытный борец, как многоуважаемый Садретдин-хан...
Снова дрожащая рука потянулась к груди.
– Тогда есть возможность вернуть родину, - заключил японец.
– Мы поможем.
53
Вот она, долгожданная фраза! Муфтий не смог скрыть волнения. Глаза сверкнули, бородка метнулась
вверх. Оп удобней уселся в кресле и даже подмигнул Махмуд-беку: как нас встречают!
Садретдин-хан вступал в очередную сделку.
– Конечно, долг ваших людей не сидеть на месте, клянясь до хрипоты в своей ненависти к
большевикам. С ними нужно бороться молча, но постоянно, упорно.
– Таяхара сжал кулак.
– Я того же мнения, - согласился Садретдин-хан.
– Тогда я доложу в Токио о вашей готовности включиться в активную борьбу против большевиков.
Мнение Токио вам передадут не позже чем через три месяца.
– Мы согласны, - бодро заверил муфтий.
– У нас есть замечательные люди, которые готовы вступить в
борьбу. За ними стоят войска.
– Войска не нужны.
– Таяхара улыбался, словно говорил о чем-то веселом.
– Пока не нужны. Вы не
должны привлекать к себе внимание такими боевыми лагерями, как лагерь вашего человека Фузаила-
сан.
Таяхара произнес имя курбаши с уважительной приставкой. Садретдин-хан не понял, что такое «сан».
Да и думал он сейчас о другом. Ему не нравилась улыбка японца.
– Поймите, - наконец японец перестал улыбаться, - три тысячи всадников не решат судьбу родины.
Нужно готовиться. Фузаил, если говорить откровенно, находится под наблюдением. Ему нужно найти
другое место. Временно. Сейчас он связан.
– Да, связан, - вздохнул муфтий.
На прощание Таяхара предложил муфтию и его секретарю переселиться из караван-сарая в хорошую,
удобную квартиру. Таяхара назвал улицу и номер дома.
– Там один из соседей - русский эмигрант, другой - наш человек. Его зовут Нубутуси. Он лучше меня
владеет фарси.
Это был уже приказ. Таяхара произнес его опять с вежливой улыбкой.
– До встречи, господа. Я был счастлив познакомиться. Надеюсь, мы будем большими друзьями.
Последнюю фразу японец адресовал Махмуд-беку.
Несколько дней муфтий Садретдин-хан был занят судьбой Фузаила Максума. Часто в разговорах
мелькало беспокойство о Кашгаре... Махмуд-бек объединил эти две злободневные темы.
– Может, Фузаилу пока действительно следовало бы поселиться на новом месте? В Кашгаре его никто
не знает. .
– Кашгар!
– обрадованно потер ладошки Садретдин-хан.
– Вот именно. Никто его там не знает. Там
будет наш человек. Кашгар...
– Он с восхищением смотрел на Махмуд-бека.
– Вы радуете меня, сын мой.
Это замечательно. Кашгар!
Садретдин-хан во что бы то ни стало хотел поделиться новым планом с лидерами эмиграции, с
турецким консулом Эсандолом.
– Уже поздно, - напомнил Махмуд-бек, - на улицах темно.
Муфтий стал ругать узкие переулки, голодных собак. Досталась и местным властям, которые не могут
навести порядок.
Махмуд-бек невольно покосился на дверь.
– Пусть слушают, - расхрабрился муфтий, - наступит день, мы вернемся на родину. Кстати, вы не
думали о квартире?
– Нужно переехать, но...
– Да, - вздохнул муфтий, - наши карманы опять пусты.
– Хозяин требует платы вперед. Эмигрантам здесь не очень доверяют.
– Мусульмане! - Муфтий поднял руки. - Что же творится в мире? Перегрызутся люди из-за денег.
Мусульманин не верит своему брату.
– Может, пришло время обратиться к Аскарали?
– Мне бы не хотелось, - вздохнул муфтий.
Очень часто меняется настроение у старика. То он патетически взывает к мусульманам, то,
сгорбившись, вздыхает, сухонький, жалкий.
– У Эсандола мы уже брали, - сказал Махмуд-бек.
– Ничего, ничего, - поднял голову муфтий. - Если о нас забывают англичане, то теперь нашлись
настоящие друзья.
Японцами муфтий восхищался. Жаль, что о них нельзя поговорить с лидерами эмиграции.
– Сходите, сын мой, к Аскарали, - наконец решился муфтий, - придет время, мы расплатимся с ним.
В конторе оптового торговца Махмуд-бек пробыл несколько минут. Муфтий просил не задерживаться:
нужно обдумать план побега Фузаила Максума из города. И еще просил муфтий узнать у купца, не
пойдет ли в ближайшие дни караван в Синьцзян.
По счастливой случайности такой караван шел через четыре дня.
Муфтий выслушал Махмуд-бека и поблагодарил аллаха за подходящий случай.