До особого распоряжения
Шрифт:
Эти «они», неизвестные, непонятные, не на шутку встревожили главаря туркменской эмиграции.
Расмус не выдержал, сообщил в Берлин о готовности нескольких басмаческих соединений вступить
на территорию советских республик Средней Азии. Указал предполагаемую дату.
Надо было реабилитироваться. Провал следовал за провалом. Особое неудовольствие Берлин
выразил в связи с арестом нового туркестанского правительства, высылкой немецких специалистов,
сорвавшей комплектование десантных отрядов.
На это? раз Берлин поблагодарил Расмуса за подготовку новой операции и согласился с
ориентировочной датой вторжения банд Ишана Халифы на территорию Советского Союза. Предлагалась
любая помощь. В случае удачного начала операции немецкая авиация доставит оружие и боеприпасы.
Банды Ишана Халифы должны были вызвать панику в глубоком тылу Советской страны, нанести удар
по ряду промышленных предприятий, терроризировать население.
Расмус пока не праздновал победу. Опытный разведчик понимал, что до этого часа еще далеко. И
когда личный посыльный Ишана Халифы сообщил о переносе встречи с сотниками, Расмус
насторожился. Если в тщательно разработанный план вносятся коррективы, это ничего хорошего не
сулит. Тем более появление гонца-туркмена на городской квартире Расмуса могло быть вызвано только
чрезвычайными обстоятельствами.
Расмус принял решение на встречу не ехать.
Из рукописи Махмуд-бека Садыкова
Вернувшись на Родину, я часто вспоминал свою юность...
Когда вышел первый номер нашей комсомольской газеты «Ёш ленинчи» («Молодой ленинец»), мне
было семнадцать лет. Стоял февральский серый день. Лениво падал влажный снег. Кто-то ворвался в
полутемную комнату общежития и крикнул:
– Ребята, вышла наша газета!
Мы зажгли лампу. Наклонились над развернутой газетой. В комнату набились студенты. Мы вслух
читали короткие информации, стихи.
А через два года в этой газете было опубликовано мое первое стихотворение. Институт торжествовал.
Каких только я не слышал слов! На комсомольском собрании так и заявили:
– Родился новый замечательный поэт! Мы ждем от него...
Всего ждали от меня... Никто, разумеется, не знал в институте, в Самарканде, о моей подготовке к
выполнению важного задания.
Я ушел в страшный лагерь озлобленных людей.
Из Парижа лидер туркестанской эмиграции Мустафа Чокаев дал указание разыскать меня в странах
Востока.
И меня «разыскали»...
НЕОБЫЧНАЯ РАБОТА
Шамсутдин отчаянно хлестал коня. До встречи с Аскарали оставались сутки. Но Шамсутдину хотелось
как можно раньше сообщить неприятную весть. Махмуд-бек учил, что такие вести надо доносить
быстрее. Можно принять меры. Даже спасти жизнь.
Аскарали ждал в пограничном городке. Вчера он доложил Центру о предстоящем вторжении Ишана
Халифы в республики Средней Азии. В сообщении не было главного - точной даты и количества
всадников.
Аскарали ждал Шамсутдина. Но по расстроенному лицу он сразу догадался: что-то случилось.
– Садись, друг.
Аскарали привык к коротким разговорам. За свою жизнь на чужбине он много раз встречал вот таких
запыленных, усталых людей, которые прятали глаза, топтались у порога.
– Садись, садись. Тебе надо выпить чаю. Я все сделаю.
– Он не обратил внимания на протестующие
жесты Шамсутдина.
– Берды сбежал?
– удивительно спокойно спросил Аскарали.
– Нет. . Его убили.
– Люди Ишана?
– Да... Убили на дороге. Встретили и убили. Голову увезли Ишану.
Аскарали понимающе кивнул.
– Деньги были с ним?
Шамсутдин кивнул.
– А Халназар?
– Его тоже убили. Вчера. И голову тоже увезли к Ишану.
– Значит. .
– Аскарали хотел подыскать слово, чтобы не обидеть Шамсутдина.
– Все!
– махнул рукой Шамсутдин.
– Все!
113
– Так не бывает. .
– по-прежнему спокойно заметил Аскарали.
– Ешь. Отдыхай. И мы сейчас что-нибудь
придумаем.
Аскарали за ужином говорил о каких-то пустяках. Об этом грязном, небольшом городке, о скудном
базаре, о близкой, холодной зиме, которую трудно вынести в таких местах, где по соседству лежит
пустыня, с виду тихая, но коварная.
Шамсутдин только поддакивал, он обжигался горячим чаем, неторопливо ел сухой хлеб и мясо.
Постепенно он успокоился, даже попытался улыбнуться, когда Аскарали стал копировать местного
полицейского чиновника.
– А сейчас спать. Рано утром снова поедешь.
Шамсутдин вопросительно посмотрел на Аскарали. Человек шутит, держит себя спокойно, а глаза
тревожные.
– Поедешь в поселок к одному из сотников. Надо узнать, когда и куда его вызывает Ишан Халифа.
– Хорошо, господин.
Шамсутдин прикрыл глаза. Потом снова приподнялся.
Аскарали убирал посуду. Медленно, спокойно двигался по комнате. Шамсутдин подождал, пока
Аскарали сложит пиалы в нишу.
– Господин, почему вы не можете спасти Махмуд-бека?
– Могу, Шамсутдин. Могу...
– Но до сих пор...
– Так надо, Шамсутдин... Видишь, как получилось. В тюрьме Махмуд-бек познакомился с вождями