До свидания, Светополь!: Повести
Шрифт:
Теперь он не собирался делать нравоучений. Просто он нальёт им по стакану марочного вина. Не по четырнадцать же лет им, как тем длинноволосым парням, из-за которых поднял скандал дядя Паша Сомов.
— Спасибо, — повторил мальчик. — Мы не можем.
— Не можем или не хотим?
— Не хотим… И не можем. И то, и другое.
Он принуждённо засмеялся.
— Вы давно работаете? Общественными контролёрами, я имею в виду? — Аристарх Иванович, не меняя позы, перевёл взгляд на второго юношу, что
Тот быстро опустил глаза, а его товарищ уклончиво пожал плечами. Заведующий улыбнулся, давая понять, что ответ ясен ему.
— Я заверну вам с собой, — сказал он. — Вечером выпьете. Обождите меня здесь.
«Ревизор» замотал головой.
— Почему?
— Нам не надо. Мы пойдём.
— Разумеется, пойдёте. Я не собираюсь держать вас здесь. Мужчины вы или нет?
Для него вдруг сделалось страшно важным уговорить ребят принять подачку.
— Мы пойдём, — упрямо повторил мальчик. — До свидания.
Они ушли, а Аристарх Иванович стоял в своём кабинетике и медленно, нехорошо улыбался. Потом повернул к себе журнал. Шаблонные фразы… Никаких восторженных слов, как он вообразил себе. Вовсе не затем подвинул ему мальчик журнал, чтобы получить надбавку за превосходные степени — сомневался, правильно ли сделана запись.
Аристарх Иванович увидел вдруг Игоря, каким оставил его час назад, когда вернулся из аптеки. В толстом мохеровом шарфе, обмотанном вокруг горла, нелепым и беспомощным.
Он закрыл журнал и вышел из кабинетика.
Педагог не спускал с него своих больных и нетрезвых глаз. Когда Аристарх Иванович сдержанно поклонился, приподнял в ответ пустой стакан. Странная фамильярность после вчерашнего хамского совета собирать спичечные этикетки!
Аристарх Иванович обвёл взглядом столики. Черт дёрнул его разоткровенничаться с Педагогом! Разве не убеждался он много раз, что пьяница нечистоплотен и нагл, какой бы благородной ни была его оболочка?
Педагог все смотрел на него. Дальше не замечать этого взгляда было нельзя, и заведующий, вопросительно приподняв бровь, направился к столику. Все же это клиент, и он обязан подойти к нему.
— У вас сегодня неразговорчивое настроение? — произнёс Педагог. Он тяжело облокачивался на стол, но Аристарху Ивановичу почудилось, что он не так пьян, как хочет казаться.
— Сын заболел.
— Тот самый? — За стёклами очков блеснула усмешка. — Или у вас один сын?
Аристарх Иванович холодно пожал плечами. В павильон, заметил он краем глаза, вошёл участковый Гринчук.
— Что с ним? — спросил педагог. — С вашим сыном?
Сейчас в его голосе не было иронии. Напротив… Будто жалел о своём насмешливом «тот самый?».
— Свинка.
Что-то надобно Педагогу от него. Что?
— Простыл?
Аристарх Иванович
— Почему простыл? — Два часа назад он сам задал этот вопрос врачу, врач ответил отрицательно, и это успокоило: между болезнью Игоря и вчерашним купанием в реке связи не было. — Свинка — инфекционное заболевание. Или вы не разбираетеся в этом? — прибавил он с иронией, повернувшись.
— В детских заболеваниях?
В худых жёлтых пальцах появилась сигарета. Но едва закурил — перед ним вырос Гринчук.
— Здесь не курят, гражданин.
Педагог удивленно взглянул на него, понял, но прежде чем потушить, жадно затянулся. Затем раздавил сигарету о тарелку, в которой целехонько лежал бутерброд с сыром. Участковый строго наблюдал за ним. Удовлетворенный, важно повернулся к Аристарху Ивановичу. Тот спокойно смотрел на него.
— Погода испортилась, — , сказал Гринчук тем же официальным тоном, каким делал замечание Педагогу. Разве не отработал он только что свой стакан вина?
— Похолодало, — согласился Аристарх Иванович, но с места не двинулся.
На тщательно выбритом лице милиционера проступили следы внутреннего напряжения. Почему медлит заведующий? Почему в подсобку не ведёт? Так и покинул павильон, неся перед собой взгляд, полный недоумения. Теперь вряд ли явится с прежней оперативностью на зов милицейского свистка.
— А где этот… Гамлет ваш? — спросил Педагог, норовя ещё раз погасить холодный окурок, — Или, кажется, Лир?
Притворяется! Все отлично помнит он!
— С утра был. Спит, должно быть.
Скошенными проницательными глазами глядел сбоку на Педагога. Тот усмехнулся. Аккуратно, на самый краешек тарелки положил окурок, пустой стакан взял.
— А я все бодрствую. — И вдруг, подняв глаза, прибавил равнодушно: — В кредит не дают у вас?
Аристарх Иванович сложил губы трубочкой. Вот оно что!
— Ну почему же? Иногда, как исключение…
С трудом удерживал Педагог убегающую улыбку. У него были плохие зубы — редкие, попорченные табаком.
— Даже так? — В худых дрожащих пальцах опять неведомо как оказалась сигарета. — Ну–с, а я могу просить об исключении?
Однако не выдержал, опустил глаза. Молча стакан подвинул.
— Зачем? — с улыбкой произнёс заведующий павильоном. — Стаканы есть у нас.
Он направился было к стойке, но, увидев Попову, считающую с непроницаемым лицом мелочь, остановился. Народу в павильоне немного, и все заметят, как он, словно официант, несёт полупьяному клиенту вино.
Педагог закурил. Аристарх Иванович нащупал в кармане рубль.
— Извините, — тихо проговорил он. — У нас…
Педагог поперхнулся, торопливо, как школьник, выдернул изо рта сигарету. Аристарх Иванович остановил его: