До встречи с тобой
Шрифт:
Я так погрузилась в размышления, что не сразу заметила выражение лица Патрика. Я кормила Уилла и что-то говорила дедушке, складывая кусочек копченого лосося и поднося к губам Уилла. Это стало такой органичной частью моей повседневной жизни, что интимность жеста поразила меня, только когда я увидела потрясенное лицо Патрика.
Уилл что-то сказал папе, а я уставилась на Патрика, мысленно приказывая ему прекратить. Слева от него жадно ел дедушка, издавая то, что мы называли «обеденными звуками», — тихое довольное ворчание и бормотание.
— Чудесный лосось, — сказал Уилл моей матери. — Просто изумительный вкус.
— Не то чтобы мы ели его каждый день, — улыбнулась она. — Но мы хотели сделать сегодняшний день особенным.
«Хватит пялиться», — молча велела я Патрику.
Наконец он поймал мой взгляд и отвернулся. Он выглядел разъяренным.
Я скормила Уиллу еще кусочек, а затем хлеб, на который он поглядывал. В этот миг я осознала: я так настроилась на потребности Уилла, что мне не нужно смотреть на него, чтобы понять его желания. Патрик сидел напротив с опущенной головой, разрезая копченого лосося на маленькие кусочки и протыкая вилкой. Хлеб он оставил нетронутым.
— Кстати, Патрик, — начал Уилл, возможно почувствовав мою неловкость. — Луиза говорит, вы персональный тренер. Что это подразумевает?
Лучше бы он не спрашивал. Патрик прочел заученный монолог о личностной мотивации и о том, что в здоровом теле — здоровый дух. Затем он плавно перешел на расписание тренировок к «Викинг экстрим», температуру Северного моря, процент жира в организме, необходимый для марафонского бега, свое лучшее время в каждой дисциплине. Обычно я отключалась на этом этапе, но сейчас, сидя рядом с Уиллом, могла думать лишь о том, насколько это неуместно. Почему Патрик не может отделаться общими словами?
— Знаете, когда Лу сказала, что вы придете, я решил поискать в своих книгах какую-нибудь физиотерапию для вас.
Я подавилась шампанским.
— Это задача для специалиста, Патрик. Не уверена, что ты вправе что-то советовать.
— Но я специалист. Я работаю со спортивными травмами. И закончил медицинские курсы.
— Это не растянутая лодыжка, Пат. Я серьезно.
— Пару лет назад я работал с одним парнем, у которого был клиент-параплегик. Он говорит, что тот практически восстановился. Занимается триатлоном и так далее.
— Надо же, — сказала мать.
— Он дал наводку на одно новое канадское исследование, в котором говорится, что тренировки могут помочь мышцам вспомнить былые времена. Если заставить их как следует работать каждый день — это как синапс в мозгу, — все может вернуться. Спорим, если организовать вам по-настоящему хороший режим, вы заметите разницу в мышечной памяти. В конце концов, Лу говорит, вы раньше были человеком действия.
— Патрик, — громко сказала я, — ты ничего об этом не знаешь.
— Я просто пытаюсь…
— Не надо. Правда.
За столом повисло молчание. Папа кашлянул и извинился. Дедушка тревожно огляделся.
Мама, похоже, собиралась предложить всем хлеба, но передумала.
Когда Патрик снова заговорил, в его голосе чувствовался легкий оттенок мученичества:
— Это всего лишь исследование, которое, как мне показалось, может быть полезным. Но я умолкаю.
— Непременно об этом подумаю, — с равнодушным и вежливым видом улыбнулся Уилл.
Я встала, чтобы убрать тарелки, мечтая вылезти из-за стола. Но мама одернула меня и приказала сидеть.
— У тебя день рождения, дочка, — сказала она, как будто в другие дни не стремилась все сделать сама. — Бернард, ты не мог бы принести курицу?
— Ха-ха! Надеюсь, она больше не хлопает крыльями? — оскалил зубы папа.
Остаток ужина прошел без происшествий. Я видела, что родители совершенно очарованы Уиллом. О Патрике нельзя было сказать того же. Они с Уиллом больше не разговаривали. Когда мама накладывала жареную картошку — папа, как обычно, попытался стянуть лишку, — я перестала волноваться. Папа расспрашивал Уилла обо всем на свете, о его прошлой жизни и даже о несчастном случае, и тот, похоже, чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы отвечать откровенно. Я даже узнала кое-что новое. Например, его работа, видимо, была довольно важной, хотя он постарался преуменьшить свои успехи. Уилл покупал и продавал компании и извлекал из этого прибыль. Папе понадобилось несколько попыток, чтобы вытянуть из Уилла, что его представление о прибыли содержит шесть или семь нулей. Я невольно уставилась на Уилла, пытаясь соотнести человека, которого знала, с безжалостным дельцом из Сити, которого он описывал. Папа рассказал ему о компании, которая собиралась завладеть мебельной фабрикой. Услышав название, Уилл кивнул почти смущенно и ответил, что да, он их знает. Да, наверное, он поступил бы так же. Судя по его тону, плакала папина работа.
Мама лишь ворковала над Уиллом и суетилась вокруг него. По ее улыбке было ясно, что в какой-то момент Уилл превратился в обычного привлекательного молодого мужчину за ее столом. Неудивительно, что Патрик разозлился.
— Праздничный торт? — спросил дедушка, когда мама начала убирать посуду.
Он сказал это так отчетливо и так неожиданно, что мы с папой потрясенно уставились друг на друга. Все затихли.
— Нет. — Я обошла вокруг стола и поцеловала дедушку. — Нет, дедушка. Извини. Но будет шоколадный мусс. Тебе понравится.
Он одобрительно кивнул. Мать сияла. Лучшего подарка и придумать было нельзя.
На столе появился мусс, а вместе с ним большой, завернутый в тонкую бумагу квадратный подарок размером с телефонную книгу.
— Пора дарить подарки? — спросил Патрик. — Вот. Это мой. — Он улыбнулся и положил подарок на середину стола.
Я постаралась улыбнуться в ответ. В конце концов, время для споров было неподходящее.
— Ну же, — сказал папа. — Открывай.
Сначала я открыла их подарок, развернув бумагу аккуратно, чтобы не порвать. Это оказался альбом для фотографий, и на каждой странице был снимок одного года из моей жизни. Я в младенчестве; мы с Триной — серьезные, круглощекие девочки; мой первый день в средней школе — куча заколок и юбка на вырост. Более свежая фотография нас с Патриком, та, на которой я на самом деле посылаю его к черту. И наконец, я в серой юбке первый день на новой работе. Между страницами лежали рисунки Томаса с нашей семьей и сохраненные мамой письма из школьных поездок с детским почерком и рассказами о днях, проведенных на пляже, пропавшем мороженом и вороватых чайках. Листая альбом, я задержалась лишь на мгновение, когда увидела девушку с длинными темными волосами, откинутыми за спину. Я перевернула страницу.