Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему
Шрифт:
Голова солдата упала на плечо и он закрыл глаза.
— Быстро, он готов! — прошептал Магнус.
Закрыв курьера в конюшне, положив его на кучу сена, Магнус и Каркефу присоединились к Арману-Луи и Рено, и, все четверо, на лошадях незаметно подобрались к двери дома Жана де Верта.
Скоро баварец показался в дверях. Прежде, чем сесть в седло, он бросил быстрый взгляд на четырех всадников. В темноте он узнал униформу гвардейцев полка Валленштейна, но среди них не увидел того, кто только что был у него.
— А где же мой курьер? — спросил
Магнус, повернулся к Жану де Верту, отдал ему честь:
— Мы его сопровождали, сейчас он спит!
Затем, не отрывая взгляд от барона, он произнес:
— Меня зовут «Прага», а его — «Фринланд»!
— Едем! — скомандовал баварец, и они тронулись в путь в сопровождении имперского офицера.
Магнус и Каркефу ехали впереди, Арман-Луи и Рено следовали за ними. Скоро они углубились в поле, освещаемое лунным светом.
Так они продолжали путь, завернувшись в плащи. Мимо проплывали тени деревьев, домов, мельниц; несколько собак приветствовали их своим лаем.
Жан де Верт перекинулся несколькими словами со своим адъютантом. Тем временем белая линия, расширяющаяся к горизонту, возвестила приход утра. Нежный небесный отблеск осветил реку и наполовину разрушенный мост, к которому направлялись всадники. В тот момент, когда Магнус и Каркефу вступили на мост, раздался свисток.
Все тут же остановились на полдороге; Жан де Верт и его адъютант натянули поводья.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил баварец.
— Случилось то, что меня зовут Арман-Луи де ла Герш, и что это мой друг, маркиз Рено де Шофонтен, и он послужит мне секундантом, — произнес Арман-Луи. Подъезжая вплотную.
Жан де Верт оглянулся.
— Не ищите никого — это бесполезно! — произнес Рено, — Магнус и Каркефу хорошо несут службу… Здесь никого нет, только мы вчетвером; вас всего двое, лучший выход — сдаться!
— Если дуэль вам не по вкусу, — продолжил Арман-Луи, — и вы испытываете отвращение к бою, можно всего этого избежать, отдав мне темляк, который я вижу у вас.
Жан де Верт улыбнулся с высокомерным видом и произнес:
— Я думаю, что имею дело с военным человеком, а не с героем-любовником… В данный момент здесь находятся две армии, в сражении решится судьба двух корон. Ваше место, как и мое — на поле боя. Пусть решится спор между императором и королем, после этого — слово чести, мы встретимся снова там, где вы пожелаете!
Арман-Луи наклонил голову:
— О! Нет, я не согласен. Вы попались, я выследил вас. Один из нас должен погибнуть — а две армии смогут встретиться из без нашего участия.
Равнина была пустынной, никто не появился на берегу реки. Взгляд Жана де Верта скользил по горизонту и вдруг остановился на колокольне города, куда он должен был прибыть по приказу Валленштейна: не видно ли там эскадрона вооруженных всадников? Но г-н де ла Герш уже вынул шпагу. Жан де Верт сделал то же самое со словами:
— Вы сказали, что это будет честная дуэль. Если я убью вас, буду ли я свободен? А ежели я погибну, капитан Штейнвальд, что вместе со мной, сможет ли он продолжить путь?
— Я клянусь вам в этом! — обещал Арман-Луи.
— Итак, к бою!
Арман-Луи и Жан де Верт спешились и, выбрав удобное место на середине моста, скрестили шпаги.
Рено находился рядом с Арманом-Луи, а капитан Штейнвальд — с Жаном де Вертом. Магнус и Каркефу следили за мостом.
Между двумя сражающимися одна ненависть, одна молодость, один пыл, одна сила. Концы шпаг искали сердце; не было ни слов, ни криков, ни вздохов. Слышно было лишь, как сталь ударялась о сталь. Шансы были равны, ни один из противников не слабел, ни один не хотел уступать.
Но разве напрасно г-н де ла Герш сражался с Паппенхеймом. Не было ни одного выпада, не знакомого ему; не было ни одной атаки, которой он не смог бы отразить!
Ярость и отчаяние проявились на лице Жана де Верта; в одно мгновение он не смог парировать удар, и стремительная шпага Армана-Луи пронзила барону грудь.
Баварец выпустил шпагу. Г-н де ла Герш хотел её подхватить, но Жан де Верт опередил его и свободной рукой бросил её в реку.
— Пусть погибнет шпага, предавшая меня, и пусть гибнет темляк! — вскричал барон.
Но Арман-Луи, пытаясь достать шпагу, спрыгнул на мост, а потом в воду. Сначала он исчез под водой, затем появился, держа в одной руке шпагу со свисающим темляком, и загребая другой. Вскоре он достиг берега.
Жан де Верт, бледный от боли, поддерживал свою раненую руку.
— Вы свободны, месье! — произнес Арман-Луи.
И, оседлав свою лошадь, которую привел Магнус, оставил Жана де Верта на середине моста.
В течение всей дороги в расположение шведских войск, Арман-Луи прижимал к своему сердцу влажный темляк.
— Слава Богу, — не уставал повторять он, — Адриен принадлежит мне!
Арман-Луи и Рено прибыли в лагерь Густав-Адольфа одновременно с герцогом Браэ. С ним были две молодые женщины.
Г-н де Парделан находился неотступно рядом с королем.
Не имея никаких известий от двух путешественников, только то, что могли рассказать Адриен и Диана, он не терял надежду увидеть их живыми или мертвыми.
Вдруг перед королевским шатром раздался какой-то шум, и до них донесся звук знакомых голосов.
Все вскочили. Через мгновение Адриен и Диана были в объятиях своих возлюбленных.
— Живы оба! — взволновано воскликнули они.
Слезы ручьями катились из женских глаз.
— Господин маркиз! — обратился к маркизу Рено. — Я обещал вам не появляться без мадемуазель де Парделан! Сдержал ли я свое слово?
— Сын мой! Обнимите меня! — только и мог произнести старик.
Но тут же отец уступил место солдату.
— Господа, — обратился к присутствующим г-н де Парделан, — дела государственные должны быть выше дел семейных. Отдохните несколько часов… Завтра бог войны решит участь Густава-Адольфа. Что до меня — я тоже сажусь в седло!