Шрифт:
Анатолий Павлович Злобин
Добрая жизнь
Очерк из цикла "Портреты мастеров"
1
Поезд пришел в Калач ночью. В гостинице Слепуха увидел надпись, прославленную фельетонистами и командировочным людом: "Мест нет". Он подремал на лавке, а когда стало светать, вышел на улицу. За домом была базарная площадь, по другую сторону стояли в лесах недостроенные здания. Поднимая тягучие хвосты пыли, проехала колонна грузовых машин. Вдалеке перекликались паровозы.
Базар был пестрым и шумным. На больших железных крючьях висели тяжелые розовые
В конце молочного ряда сидел на земле слепой инвалид, а женщины стояли кругом и смотрели, как он продувает старую, с хрипом гармонь. Слепой пел знаменитую в те годы на всех российских базарах песню: "Жена мужа на фронт провожала". Опустив головы, забыв базарные заботы, женщины с тоской слушали слепого:
Он уехал в расстроенном виде
В непроглядную темную ночь,
И под звуки военной тревоги
Народилась красавица дочь.
Слепуха долго еще стоял, слушая песню о разлуке, о горе народном: раны войны были свежи в памяти.
Потом он постоял на площади перед братской могилой. Огороженная тяжелыми цепями, на постаменте навечно застыла танкетка, придавив своей тяжестью тела павших. Здесь, в районе Калача, произошло соединение наших войск, окруживших немецкую армию Паулюса.
Слепуха не любил задавать вопросов. Когда подошло время, он увидел, что люди со всех сторон тянутся к невысокому длинному бараку. Подъехал "виллис", из машины вышел подвижной коренастый мужчина.
Таблички на дверях были странными: "Отдел подготовки зон затопления", "Светокопия"... А вот и то, что ему нужно - "Экскаваторный отдел". Слепуха толкнул дверь.
За столом сидел грузный мужчина с большим львиным лицом и сердито кричал в трубку. Два других стола были свободны. Кончив кричать, мужчина положил трубку, посмотрел на Слепуху.
– С чем пожаловали?
Слепуха протянул документы.
– Вас-то мне и надо, - угрюмо сказал мужчина.
– Будете старшим инженером экскаваторного отдела. Вот сюда, прошу, - мужчина указал на соседний стол.
– Я экскаваторщик. Инженером никогда не работал.
– Прошу. Мне некогда. Садитесь и принимайтесь за дела.
– Я экскаваторщик, - твердо повторил Слепуха.
– За столом работать не умею.
Раздался телефонный звонок. Мужчина взял трубку.
– Где? Когда? Сколько машин?
– спрашивал он, и на его угрюмом лице появилось подобие улыбки.
– Хорошо. Будем принимать меры.
– Ваше счастье, - сказал он Слепухе, положив трубку.
– В Красноармейск пришли вагоны с экскаваторами. Поедете туда. Разгружайте, собирайте, монтируйте. Буду вам подбрасывать людей. Чтобы в мае машины уже закрутились.
– А какие машины пришли?
– "Уральцы". Знаешь их?
– Встречался, - ответил Слепуха.
– Кем же вы меня берете? Экскаваторщиком?
– Потом поговорим на эту тему. В Красноармейске...
Так Слепуха познакомился с Дмитрием
Через два часа он уже ехал в попутном грузовике через степь. Земля вздрагивала и плыла в теплом мареве. Широкие балки резали степь, вдалеке маячили невысокие холмы. Длинные прямоугольники пашен чернели на косогорах.
Широкоплечие мачты шагали через степь, через балки, на горизонте медленно полз поезд, белый дым столбом стоял в небе.
Машина выехала на вершину холма, и Слепуха вдруг замер от восторга. Впереди раскрылось широкое безбрежное пространство. Серебряная полоса Волги протянулась через всю степь, прочерчивая ее от края до края. На берегу виднелся трудовой город: там двигались машины, ворочались стрелы портальных кранов - это был Красноармейск.
Слепуха открыл окно кабины, смотрел на Волгу, широкой грудью вдыхал пряный степной воздух. Ему казалось, что он уже был когда-то здесь, на этом привольном просторе.
В Красноармейске он первым делом прошел на почту, дал телеграмму, что остается на Волго-Доне. Он ни минуты не сомневался, что Клавдия одобрит его решение. Через два дня пришел ответ: "Телеграфируй, когда выезжать".
Первым монтировался "Уралец" № 186. На монтаже работали опытные экскаваторщики Масликов, Федоров, Татаренко. Однако для многих "Уралец" был в новинку. Собирая машину, экскаваторщики изучали ее.
В ночь на первое июня монтаж был закончен. Автокран, с помощью которого шли работы, уехал, и "Уралец" остался один. Он стоял, гордо подняв стрелу с красным блоком на конце. Гусеницы тускло поблескивали, примяв степную траву.
На дороге, ведущей из поселка, показались легковые машины. За ними шла колонна пятитонных самосвалов.
Пуск первого экскаватора на всякой стройке - торжественное событие, как закладка первого камня на строительстве дома. Отметить этот случай приехали многие: главный инженер Волго-Дона Георгий Николаевич Мачтет, знакомый уже нам Дмитрий Константинович Зенкевич, начальник Красноармейского строительного района Александр Петрович Александров.
А экскаваторщики стояли вокруг машины и толкали друг друга в бока. Разговор шел такой: "Давай ты".
– "Нет, лучше давай ты".
– "Я же совсем ее не знаю, садись сам".
Подошел Зенкевич.
– Вот видишь, - сказал он Слепухе.
– А ты говорил, не работал, не справишься. Так кто же, орлы, садиться будет? Пора начинать.
Слепуха посмотрел на Зенкевича и понял, что, если он сейчас же не решится, сидеть ему как миленькому за письменным столом в экскаваторном отделе. Он сделал шаг вперед.
– Разрешите, я сяду.
– Что ж, садись. Покажи этим орлам.
Слепуха легко вскочил на гусеницу, прошел в кабину.
До места, где проходило русло будущего канала, экскаватор должен был добраться на своих на двоих - там уже стояла колонна самосвалов, виднелся красный флажок, вбитый в землю. Слепуха сел в кресло, включил передачу. "Уралец" качнулся, клюнул стрелой и медленно пополз.