Добро Пожаловать В Ад
Шрифт:
Карим с некоторым содроганием шевельнул указательным, было не так уж и больно.
— А другими?
Он пошевелил и другими пальцами.
— Ничего серьезного, — констатировала сестра и отошла к шкафчику, доставая рулон марли.
Якушев, стоявший в дверях, спросил:
— У вас проблемы с перевязочным материалом?
Сестра повернула к нему хорошенькую головку, теми же ножницами, что недавно кромсала окровавленные бинты, выкроила квадрат марли, сложила ее втрое.
— Запасы же не резиновые, — ответила она на его вопрос. — О чем говорить, когда инструментарий обрабатываем на костре в кастрюле.
С помощью лейкопластыря она прикрепила заплату под ключицей Карима, затем на груди. Кровь уже не шла. Несильно натягивая бинт, перевязала его.
— Можно уже идти? — пошутил Карим, пытаясь подняться.
— Если только в палату, — на полном серьезе сказала сестра милосердия. — Денька три придется побыть у нас.
— Да вы что?! Некогда мне…
Она прикрикнула:
— Больной! Ведите себя пристойно.
Руслан, подавливая улыбку, отвернулся к окну. Около ограды трепетал крохотный костер. На двух кирпичах, поставленных на ребра, кипела кастрюля. Вспенившаяся вода то и дело проливалась через неплотно прикрытую крышку.
— Проводите своего друга, — заполняя карточку, попросила медсестра Руслана. — Ему в травматологию, в левом крыле.
Когда дверь за ними закрылась, Якушев подсел к столу.
— Вам чего? — подняла на него влажные глаза сестричка.
— У меня к вам будет пара вопросов. Я журналист. — Для пущей убедительности он показал ей зашитую в целлулоид карточку.
— Задавайте, — кивнула она подбородком.
— Условия, в которых вы работаете, не самые лучшие. Вы справляетесь с наплывом раненых?
— Наша больница не имела предназначения госпиталя. Раньше мы принимали людей с обычными болячками: аппендицитами, язвами, воспалениями. Но вы же видите, что вокруг творится?..
— А если бомбежка или обстрел? У вас есть куда эвакуировать больных?
Она внимательно посмотрела на него.
— Были и бомбежки, и обстрелы. Если идет операция, куда отойдешь от стола? А больные… Кто спускается в подвал. Там надежнее. Сами понимаете: над головой целых четыре этажа.
— Простите за бестактный вопрос… Рано или поздно, ценой любых потерь, армия войдет в Грозный. Вы же понимаете, что это вопрос нескольких дней.
— Если они придут с ю д а, — сделав ударение на последнем слове, девушка вышла из-за стола и, раскрыв настенный шкафчик, вытащила гранату. — Я убью себя. Но я одна не умру. Двоих, троих солдат уведу за собой на тот свет.
— И вы не боитесь? — спросил Якушев, пытаясь представить на ее месте свою Вику. Смогла бы она, приди час, с такой же решимостью говорить о смерти, а если надо, и пойти на смерть, как эта девочка?.. Наверное нет… Она столь же избалована столичной, беззаботной жизнью, как, впрочем, и он. И ей, как и ему, есть, что терять…
Медсестра убрала гранату в шкафчик с тем же небрежием, как если бы в руках ее была простая картофелина.
— Нет!.. Еще вопросы будут?
Отдав снайпера на попечение медикам, Руслан длинным коридором, путаясь в переходах, вышел во двор. На левой руке его белела свежая повязка, болезненно ныло плечо, куда ему только что вкололи укол от столбняка. Он почесал за ухом, представив, сколько придется добираться к отряду, и подумал, где бы поймать машину, чтобы не шлепать через весь Грозный пешком.
Удача подвернулась в виде облезлого «Москвичонка», что, тарахтя разбитой коробкой передач, подкатил к крыльцу. Из-за руля вылез парень, обойдя машину, подсобил выбраться товарищу с толсто обмотанной бинтами шеей. Фигура его и движения были Руслану очень знакомыми. Поднимаясь с раненым по крыльцу, парень обернулся, и взгляды их встретились.
Сомнений не было, перед Русланом был его старший брат Умар.
— Ты?! — в голосе Умара было столько удивления, точно он лоб в лоб столкнулся с тенью отца Гамлета.
— Я, — кивком ответил Руслан.
Брат сильно изменился, и вроде бы даже постарел. Он осунулся, густо зарос курчавой щетиной. Солдатская телогрейка, явно с чужого плеча, едва сходилась на нем, висел на плече автомат со смотанными в спарку [13] магазинами.
— Погоди минуту, — справившись с замешательством, сказал Умар. — Отведу только…
13
Спарка — смотанные автоматные магазины.
Он скрылся за дверью. А Руслан подумал, как ему рассказать о родителях. Сразу, выложив всю правду в лоб, или подвести постепенно…
— Так кто из нас прав? — спросил, выйдя на крыльцо, Умар. — Курить будешь? — он достал пачку «Ичкерии», воткнул в складку рта сигарету. — А… — он поморщился. — Ты же не куришь… С этими заморочками скоро забудешь, как звать.
— Дай, — попросил Руслан и закашлялся, затянувшись крепким дымом.
— Не майся дурью, — посоветовал старший брат. — Ты как здесь очутился? Что с рукой?
— Мелочь… Ночью немного повоевал.
Судя по выражению лица, Умар был нимало удивлен.
— Так ты что, не из дома?..
— Нет дома, — дрогнувшим голосом сказал Руслан. — Разбомбили.
— То есть как?.. Подожди, а родители?.. Что с ними?
Руслан молчал, посасывая бумажный фильтр.
— А ты… ты где был в это время?!
Опустившись на холодную ступень, Умар дожег сигарету, полез за новой. Руслан продолжал молчать.
— А мы на Коране поклялись, что не отступим. Будем держать дворец до последнего. Ночью тоже дали русским дрозда. Танк спалили, что на площадь выехал. Только и успел из пушки по дворцу стрельнуть, спалили… к едреной матери! С утра уже два раза бомбили… Ничего, у нас подвалы. Пока терпимо.