Добро пожаловать в Детройт

О`Свейт Тэсса

— Зачем же сразу привлекать к этому э-э-э... Уважаемых специалистов...Э-э-э... Давайте договоримся... — Сдает обороты адвокат, его клиент согласно трясет головой и я, не скрывая усмешки, кошусь на Джеки.

— Коллега, я вас оставлю.

Выйдя из допросной, в которой допрос сейчас должен был перейти в фазу торгов, я выдохнул, и, глянув на часы, быстрым шагом пошел в кабинет Джеймса.

A.M. 7:03-8:10

Мы с шефом сидели молча и напряженно смотрели, как на здоровенной интерактивной карте, висящей на стене, область порта наливается беспокойным желтым, а затем тревожным красным. Посыпались уведомления: объявления повышенной готовности, предупреждения патрулям о «нежелательной активности, замеченной на частной корпоративной территории» с приказами усилить контроль на границе корпоративного

и городского участка.

Джеймс вытаскивает из стола сигару, неторопливо раскуривает её, смотря на карту. Если бы я не так хорошо знал старого друга, то сказал бы, что он доволен происходящим, но нет. Тут что-то другое.

— Знаешь, Юр... Даже если сегодня мой последний день в роли твоего начальника, то вот это, — он указывает сигарой на полыхающий красным сектор порта, занимающего целый район и находящегося всего в десяти милях от центра Делового квартала. — Вот это Эвансу с рук никто не спустит. Корпораты не любят, когда в городе, в котором они ведут свои дела, выходит из подчинения целый район. А ведь это только начало.

— Тебя это так радует?

— Да, меня это очень радует. Я знаю, что в тот момент, когда он покинет должность комиссара, проблемы никуда не исчезнут. А может, и наоборот, криминальное море всколыхнется с новой силой, ведь старые договоренности будут расторгнуты. Но, считай меня идеалистом, я думаю, что Детройт может вернуть себе настоящую свободу и демократию, которую он отстаивал в Войне за независимость. Люди могут жить честно. Могут жить без страха выходить из дома. Люди должны жить так. А пока такие, как он управляют нашим городом, здесь не будет ни порядка, ни справедливости, ни спокойствия.

— Ты готов занять его место? — я рассматриваю лицо Джеймса, что после моего вопроса чуть отвернулся от доски и ушел глубоко в себя.

— Скорее нет, чем да. Я не чувствую уверенности. Но я хочу жить здесь, и чтобы моя семья жила здесь. Семьдесят лет назад Детройт был первым по уровню преступности во всей стране. Здесь была дыра, в которой оставались лишь те, кому некуда было идти. Коллапс усугубил все проблемы, которые были в этом городе. Но когда первая волна потрясений улеглась, когда возник вопрос, где же заново строить заводы, где можно жить, не боясь умереть от остаточной радиации, где дождь может попортить яркий принт на футболке, но не оставит язвы на коже... Тогда Детройту был дан шанс. И оставшиеся тут люди этот шанс использовали. Они не бросились разворовывать завезенные для строительства заводов материалы, они шли устраиваться на работу. Они не мародерствовали, когда от гроз вырубалась единственная работающая на весь город электростанция, а организовывали добровольческие отряды. Люди справились. Мы справились! Уже к сороковым годам¹ город буквально восстал из пепла. Здесь появились новые производства, появилась работа, появилось доступное жилье. За следующие двадцать лет я видел, как это место оживало и становилось лучше. Мы сделали это сами, без помощи США и потому, когда к порогу Детройта пришла звездно-полосатая армия, требуя вернуться в состав республики, мы вступили в Войну за независимость. И мы отстояли свое право на неё. Мы нашли баланс, научились жить в изменившемся мире, а такие люди, как Ростовенко, Смитсон, Эванс... Эти люди презирают наше право на жизнь. Им наплевать на всех, кроме самих себя и своих желаний. Они притягиваются друг к другу, как куски одного уродливого организма и тянут за собой других себе подобных.

— Ты звучишь, как человек, который готов развязать войну с бандами, — я усмехаюсь, но мне, на самом деле, невесело. Меня беспокоит то, что я слышу, и мне хочется верить, что мой друг мои страхи успокоит.

— Нет, Юрис. Корпорации, банды... Мы много говорили с тобой об этом. Я много думал над твоими словами. Мир изменился. Существовать в нем можно только при учете, что система балансирует сама себя. И когда кто-то из этой системы начинает перевешивать, она должна дать соответствующую реакцию. То, что мы привыкли называть бандой, давно уже не категоричное зло. Это люди, которые объединились, чтобы выжить. О том, как с ними себя вести, стоит принимать решение исходя из их действий, из того, как они пытаются выжить, а не из того, как они себя называют. Банды стали неотъемлемой частью любого города, любой страны. Да и не только. Вон, те же кочевники существуют где-то между городами... И попробуй скажи, что их существование не несет пользы? Прямо сейчас один маленький, но гордый клан производит реструктуризацию возникшего на теле города паразита под названием «ХромоЛегион», — Джеймс улыбается, указывая пальцем на продолжающую полыхать красным карту, но потом снова становится серьезным. — Я, в отличие от тебя, не считаю, что между нами, бандой и корпорацией разница только в размере и уровне снабжения. Но я, как и ты, считаю, что банды, в том виде, какими они стали сейчас, нужны. Они, как добровольческие отряды, обеспечивают порядок и спокойствие лучше, чем государственные органы. Конечно, не без издержек, назовем это так. И, конечно, есть среди них достаточное количество уродов. Но для того чтобы этих уродов становилось меньше, есть такие, как мы с тобой. Может быть, когда-нибудь банды потеряют свою значимость. Но это случится не сегодня, и даже не через пару десятков лет, если вообще случится.

— Ты неисправимый идеалист и патриот до мозга костей, — я не могу сдержать улыбки видя, как довольно приосанивается Джеймс на мои слова. — Но, к счастью, ты не фанатик и не слепец. Хм...

Я увидел, что на карте появилась отметка о присутствии журналистов в зоне «нежелательной активности». Шеф, проследив за моим взглядом, хмыкнул и в пару движений вывел на интерактивную доску беззвучную трансляцию «Fox 2 News», но уже спустя миг включил его, впившись взглядом в происходящее.

Кто бы ни управлял дроном, он был явным специалистом военного репортажа. На экране во всей красе и деталях разворачивалась сцена противостояния четырех кочевнических тачек и достаточно устаревшей, но всё еще опасной модели двухпилотного боевого шагохода «TGaT».

— Ого, это же ветеран боевых действий в Восточном Средиземноморье, — присвистывает Джеймс. — К счастью, с него сняли второй пулемет. Видимо, «Хромо» планировали как-то модернизировать руку, но не успели.

Дрон отлетает чуть дальше, и я вижу до боли знакомую машину, которая выруливает из-за контейнеров на площадку в центре порта, и на большой скорости начинает объезжать шагоход с левой стороны. Боевая махина разворачивается за ней корпусом, потом перешагивает с ноги на ногу, Раттана, резким виражом направляет машину прямо на Ти-Джей-Ти, и у него под брюхом выполняет разворот, сдавая задом дальше, ему за спину. Дрон берет крупный план, и я легко узнаю Файдза, который торчит из пассажирского окна, сжимая в руках что-то короткоствольное. Здоровяк скрывается в салоне. Пулемет с крыши машины лупит длинной очередью в спину шагохода, к разбору Ти-Джей-Ти на металлолом шустро присоединяются другие кочевники. И в этот момент я вижу то, за чем Раттана туда приехала. И мне становится не по себе.

Трансляция гаснет, на её место возвращается карта города.

— Включи, — мне едва удается сдержаться, чтобы не рявкнуть на Джеймса, но он вместо ответа указывает на мои руки. Я смотрю на них и вижу, что невольно вцепился в подлокотники кресла так, что пальцы побелели, а вены вздулись.

— Во сколько они должны завершить операцию? — шеф, игнорируя мой взгляд, вытаскивает из своего бара уже знакомую мне бутылку и холодные стаканы. Жидкости в ней с моего последнего визита к Джеймсу не убавилось.

— В половину девятого, вне зависимости от успеха, они покинут город, — я делаю глубокий вдох, расслабляю пальцы и откидываюсь в кресле. — Джеймс, включи.

— Вот, значит, сидим и игнорируем новости ровно до этого времени. Ты ничего не можешь изменить. Ты никак не можешь ей помочь, и вообще никто не может. Она там со своим кланом и знает, что делает. Не стоит портить себе нервы, у тебя и так достаточно для этого поводов. На, — он ставит передо мной наполовину полный бокал.

— А если бы, там...

— ...Была Анжи? — Рей перебивает меня, с усмешкой смотря через стекло своего бокала. — Это ты хотел сказать? Моя Анжи умерла бы там в первые секунды. Она боится звуков выстрелов и пишет картины. Хорошие картины, кстати. Она не влетает на базу чокнутых фанатов краденного армейского вооружения на тачке с пулеметом. Я вижу, что ты прикипел к девочке, но она не тепличное растение. Может, в городе ей и сложно было бы выжить, но там она сейчас в своей стихии. Так что сиди и жди, — достаточно резко припечатал концом фразы Джеймс и, стукнув по моему бокалу своим, залпом опрокинул в себя порцию виски.