Добро пожаловать в Детройт
Шрифт:
Подошедший Юрис молчит, а потом, хмыкнув, наклоняется и, сняв перчатку, запускает ладонь в то, что осталось ото рта аугментированного. Проталкивает ладонь чуть глубже и вытаскивает за цепочку армейский жетон.
— Оно?
— Да! — Лара забирает жетон, придирчиво оглядывает и убирает в подсумок. После чего возвращается к своей винтовке, опускается возле нее на колени, тщательно вытирает её сначала снятым с чьего-то тела шарфом, потом ветошью из кофра и укладывает в ложе.
— Хочу спать. И есть. И пить. Но больше есть.
— А еще к врачу, — в тон ей добавляет Юрис, подавая руку и аккуратно поднимая. После чего
Отзывается немолодой мужчина, с острым, чуть печальными взглядом карих глаз и глубокими морщинами на лбу и возле рта. Он подходит, заинтересованно их осматривая, и машет рукой в сторону выхода.
— Вот так, работаю водителем у собственного подчиненного, дожили, — с деланным недовольством ворчит он.
— Ну лучше ты за рулем, чем я, — отвечает Юрис и смотрит на Лару — Слушай, тебе, может, лучше лечь?
— Наверное, — усталость накатывает с такой силой, что подгибаются колени. Её проводят под вспышками камер с коммуникаторов и дронов, которые она видит даже невзирая на глубокий надвинутый аж до самого носа капюшон. Стоит только Юрису открыть перед ней дверь полицейской машины, как Лара наклоняется и забирается на сиденье сразу с ногами, разворачиваясь лицом в спинку и подгибая колени. Слышны какие-то еще слова. Шорох ткани о ткань. Хлопает дверь и через мгновение она проваливается в сон.
[1] Деривация — реакция выпущенной пули на одновременное воздействие вращательного движения и сопротивления воздуха, выраженная в её отклонении в сторону от плоскости стрельбы.
[2] Они — в японской мифологии — большие злобные клыкастые и рогатые человекоподобные ёкаи (демоны).
[3] M84 – светошумовая граната. Корпус этой гранаты представляет собой стальную трубку с 12 отверстиями по бокам и двумя шестигранными основаниями.
29. О методах и метаболизме (Черновик)
Проснулся я куда раньше, чем должен был. Ощущение напряжения от предстоящего дня не покидало даже во сне, а от мысли, что придется просто сидеть и ждать, корежило не хуже, чем от плохо зажившей раны. Находиться дома было невыносимо, по этой причине я уже в десять минут седьмого переступал порог «родного» участка, хотя совершенно не знал, куда себя деть и тут.
Впрочем, муки выбора завершились быстро: зайдя в кабинет, я увидел корпящего над документами Джеки Перейро, а он, обернувшись на меня, просиял, словно вошла голая Стейси Палмер, на которую он давно и безуспешно облизывается.
— Слушай, заведи себе бабу, мне не по себе от твоего взгляда, — не сдержавшись ворчу я, вешая свой плащ на крючок.
— Да ты же лучше любой бабы, дружище! Какая еще баба сможет пойти со мной на допрос? — Джеки потрясает зажатыми в руке бумагами, а потом протягивает их мне. Сам факт того, что дело распечатано на бумаге, говорит о многом. Как минимум о том, что у подозреваемого есть недешевый адвокат и желание собирать все факты заведенного на него уголовного дела. С интересом я забираю у него документы, но любопытство быстро угасает. Все эти разборки с владельцами серых клиник, где можно «за подешевле» поставить себе импланты с перебитыми серийниками от известных производителей... Всё это кажется мне таким мелким по сравнению с тем, что сейчас происходит в «тени» города, что мое разочарование, кажется, отображается на лице.
— Черт, Юр. Ну, пойдем. Он вообще ни в какую не хочет. И адвокат у него этот, Филиппо Трози. Вы с ним уже вроде пересекались.
—Да, что-то такое было... Ладно, черт с тобой, пойдем. Поприсутствую.
— Ае, спасибо, дружище! Ты только вот сделай рожу, ну вот как ты в кабинет заходил. Такую, как будто ты уже с самого утра кому-то в глотку типовой Уголовный кодекс запихал.
— Так тебе пугало нужно, или помощь? — я тру переносицу, недовольно косясь на коллегу, тот пожимает плечами.
— А что, есть какая-то принципиальная разница?
A.M. 6:49
— ... Не вижу причин дальше задерживать моего клиента, — Трози с превосходством смотрит на уставшего Джеки и на молчащего всё это время меня.
— Я согласен с адвокатом, коллега, — продолжая опираться плечом на дверной косяк, говорю я первые, после необходимого представления в момент входа в допросную, слова за последние сорок минут. Адвокат, подозреваемый и Джеки смотрят на меня одинаково шальным взглядом. — мистер Винтерштайн, очевидно, стал жертвой преступного сговора. Обманут собственным поставщиком и против воли вовлечен в сбыт незаконно добытых имплантов. Предлагаю передать это дело на доследование корпоративным специалистам из службы контроля качества... Кто там в большей массовой доле был представлен из производителей, «Такэда?» Вот им и передать.
В глазах всех троих появляется понимание. Джеки медленно расплывается в зверской улыбке. Его так достал хитрожопый Трози и его подопечный-немец, что он готов на что угодно, лишь бы их прижучить. Улики собирались действительно не самым качественным образом, половину из них можно оспорить, что умелый адвокат продемонстрировал прямо сейчас. Заявления от пострадавшего клиента тоже не было, к сети клиник присматривались по наводке информатора, а «серые» импланты были найдены в ходе не совсем чисто организованной проверки. Все всё понимали, и именно по этой причине Перейро сделать ничего толком не мог. Полиция должна была снять все обвинения... Или сделать кое-что еще, что обеспечило бы очень много нервотрепки обеим сторонам. Что я, собственно, и предлагал. И на что Джеки, судя по всему, готов был пойти, невзирая на то, что для его полицейского рейтинга передача дела была хуже, чем закрытие за недостаточностью улик.
По другую сторону этого всего был однозначно не жертва сговора Винтерштайн и его адвокат, которому придется тягаться уже не с полицейскими, а с мегакорпорацией. Вернее, не придется. Дело пойдет по статье промышленного шпионажа и кражи в особо крупных размерах, с возможной переквалификацией в убийство с целью наживы, если некоторые «серые» импланты окажутся вдруг «черными», то есть - вытащенными из других людей. Корпораты выпотрошат Винтерштейна без всякого «в присутствии адвоката», желая добраться до правды. Шла бы речь о какой-то местной конторе, хитрожопый немец мог сбежать куда-нибудь в другую страну на годик, и все сошло б ему с рук. Но с «Такэда» такой фокус пройти не мог.