Добро пожаловать в Детройт
Шрифт:
— К кому подойти? — спрашивает он
— К нему.
— К ней.
Отвечают ему оба синхронно. После чего так же синхронно выдают, «да, блять!», только Юрис еще добавляет: «Иди куда хочешь, только живее». Файдз пожимает плечами и только сейчас оглядывается уже привыкшими к полумраку глазами.
«Это что... Член? О, еще один. А-ахрененно, я в хуевом магазине! Вот такого они точно не ждут!»
Подслеповато щурясь, он берет что-то похожее скорее на кочерыжку, чем на половой орган, подкидывает в руке, чуть не роняет, когда у игрушки врубается виброрежим и гаденько усмехается.
— Лара, ща будет в твоих граната, готова? Щеманутся как шпана
— Жду, — коротко отвечает Лара.
«Так, надо еще че-нибудь... Это вообще что? Это хуй или полицейская дубинка? Бля, да этим же если по голове дать, будет почти как битой! И вот незабвенное «хуем по лбу» заиграло новыми красками, хе-хе... Берем!»
Сунув новообретенное оружие ближнего боя за поясной ремень бронежилета, Файдз, высунувшись из магазина и убедившись, что по обе стороны от него никто не бегает, прокрался через два трупа в подсобку. Подковырнул замок-щеколду пальцами, оторвав её с мясом. Сдвинув какие-то коробки, встал у стены и аккуратно толкнул дверь, приоткрывая её. Стрелять в неё никто не начал, потому Файдз выглянул в образовавшийся проем. За баррикадой из торговых автоматов, по диагонали слева от него, засели обстреливающие Лару три уёбка. Они технично сменяли один другого, и было видно, что эти ребята уже посерьезнее, чем те, со второго этажа.
«А раз они посерьезнее, то и инстинкты в них вбиты получше, чем в других. На летящий им под ноги, хе-хе, объект в боевой ситуации должны реагировать однозначно. А куда они буду щемиться? А-а-а, да не по хуй ли?».
Переложив «гранату» в правую руку, а дробовик, взяв левой, Файдз распахнул дверь и не скрываясь сделал шаг вперед, чтобы мощным замахом отправить свой вибрирующий снаряд за баррикаду.
Стрелки ломанулись в разные стороны. Радостно зачирикала винтовка Лары, одного из прыгнувших в его сторону противников Файдз встретил выстрелом почти в упор, отчего у того на груди образовалась роскошная дыра, а самого его снесло обратно. Взрыва, естественно, не произошло, и единственный из троицы, сумевший избежать знакомства с пулями, нырнул обратно под баррикаду, пытаясь занять такую точку, чтобы его не достал ни дробовик, ни винтовка.
— Эй ты! Кочерыжку верни! Пойду другим подарю, раз вы не оценили! А-а-а-с-у-у-к-а!
Вылетевшая из-за баррикады поблескивающая черным сфера на кочерыжку похожа не была и Файдз «рыбкой» скакнул обратно в магазин. За спиной рвануло, рокер приложился грудью об пол, чувствуя болезненный удар челюстью об собственную руку. Перед глазами опять поплыло, голова заболела с новой силой, и что-то внутри неё отозвалось на эту боль. Рокеру на миг показалось, что рядом кто-то стоит. Кто-то смеется над ним, распластавшимся между коробок с каким-то хламом...
— Файдз! Файдз, прием! — Прорывается через мягкий, низкий смех знакомый хриплый голос. — Файдз к тебе идут!
Какой-то нечленораздельный звук срывается с его губ, когда он встает и оглядывается. Её нет. Нет той, что смеялась над ним. Только ощущение её руки на затылке, холодной, с острыми когтями, всё еще осталось. Осталось ощущение беспомощности, с которым он висел в этой хватке.
«Я не беспомощный. Я могу за себя постоять! Я еще покажу ей, как смеяться надо мной!»
— Я покажу вам всем! — Рявкает он, разворачиваясь на звук. И падает, сбитый мощным ударом металлического кулака.
Боль, внезапно, отрезвляет, хотя мир вокруг плывет еще сильнее, а текущая по лицу кровь заливается в правый глаз. Он видит перед собой здорового, как он сам, мужика. Только без пуза, просто здорового. Тяжелая броня по армейскому образцу США вызывает плохие воспоминания о том времени, когда в Детройт нагрянули желающие взять свободолюбивый город за яйца и вернуть в состав республики. Лицо ауга кривится в презрительной усмешке. Оголенные по плечи киберруки позволяют рассмотреть поршневое устройство запястий.
«Если он еще раз мне этой рукой переебет по голове, я кончусь так же, как кончился тот хер от дробовика. А где мой дробовик? Вот дрянь...»
— Один, два-личный, прорыв на первом этаже, прием, — звучит в наушнике.
«А вот это совсем хуево... Там же мужики мои. И Раттана. И нас щас зажимать начнут... А пауки на лестнице... И все? Это все, сука, зря? Зря? ЗРЯ?!»
Армеец оказывается совсем рядом в тот момент, когда Файдза накрывает волна злости. Он, напружинившись, резко вскакивает, бросая себя вперед всем телом, вцепляется в плечи своего противника, бьет его имплантированной ногой под колено... Раздается звон металла о металл. Армеец хватает его за предплечья и, коротко размахнувшись, бьет головой в нос, но рокер, не раз получавший, да и сам не раз бивший подобным образом, прижимает подбородок к груди, подставляя лоб под удар. Они отшатываются друг от друга, но только на мгновение. Файдз бросается вперед, в неистовом желании разделаться с этим человеком, думая, что тот достаточно оглушил сам себя, но... Мощный удар киберноги в его левую ногу приносит такую боль, что у музыканта темнеет в глазах, а уши закладывает. Кажется, он кричит. Кричит, заваливается вбок и слышит в этой темноте мягкий, вкрадчивый женский смех.
Железные руки хватают его за грудки, встряхивают, как безвольную куклу. Файдз с трудом концентрируется на лице армейца, что рассматривает его с брезгливым интересом и удовольствием.
«Ему нравится моя боль... Ей нравилась моя боль... Они все чудовища... Мы здесь, чтобы убивать таких, как они...»
— У меня есть... — губы подчиняются нехотя, и горло издает сиплый звук.
— Что? — Армеец еще раз встряхивает его, без труда удерживая весь вес его тела в воздухе. — Что там у тебя есть?
— Есть кое-что... Что я хочу... Отдать... Ты... Держишь меня.... Оно... Твое. Возьми, — Файдз говорит все тише, чуть прикрыв глаза и пытаясь сконцентрироваться на чем угодно, кроме расползающегося вверх по ноге жара.
— Что? Что мое?
— Это, — Файдз распахивает глаза и активирует дартган.
Армеец отбрасывает его, отшатываясь и хватаясь за лицо. Выдирает из левого глаза дротик, с уже опустошившейся колбой. Файдз хохочет, переворачиваясь на спину и смотря, как аугментированный делает несколько быстрых шагов в его сторону, а потом вдруг заваливается набок. На лице только что упивавшегося его болью человека появляется диковато-удивленная улыбка. Он пытается встать, но не может.
Где-то совсем рядом звучат выстрелы.
«Та-та»
«Та-та-та»
Файдз оглядывается, видит неподалеку свой дробовик, который вылетел из руки, когда первый удар армейца отправил его в полет. Подползает к нему и щелкает цевьем.
БАХ.
Диковато-удивленная улыбка исчезает вместе с половиной лица.
Шкхч. БАХ.
Ошметки его черепной коробки разлетаются веером, размазываясь по светлой стене магазина за его спиной.
Шкхч. БАХ!
Огрызок шеи торчит из плеч, делая лежащее тело похожим на тушку синтезированной курицы.