Добро пожаловать в Детройт
Шрифт:
Миг. И я вижу, как и тот, кто её распахнул, и наемница, превратившись в две смазанных тени, уносятся куда-то в зал. А потом вижу его.
***
Раттана не считала себя самым лучшим водителем. Но утро в Детройтском порту доказало ей, что она имеет на это право. Раттана не считала себя лучшим техником. Но сумела подлатать тачку Джори буквально на коленке - резиновыми заплатками, гаечным ключом и подслушанными у Юриса, Дробины и Сивухи словами, которые она пока что не собиралась произносить вслух, прокручивая в голове. Раттана не считала себя смелой, но все же пошла в этот Черный рынок, в кампании трех человек. Да, пусть одна из этих трех – убийственная во всех смыслах слова Лара, второй – может, чуть менее
И ей было почти не страшно до того момента, пока дверь комнаты не распахнулась. Она увидела лицо, которое достойно было худшего кошмара — черные всклокоченные волосы занимали лишь половину головы, вторая половина представляла собой совершенно гладкий, соединяющийся багровым рубцом с кожей, металлический череп. Половины лица этого чудовища просто не было, его заменяла имитация из стали и каких-то синтетических мышц. Глаз, похожий на человеческий и белые зубы в хромированной челюсти смотрелись настолько пугающе, что когда и это существо и Лара вдруг просто превратились в две размытые тени и исчезли в направлении большого зала, она практически обрадовалась.
А потом увидела лицо Юриса. Лишь на миг, до того, как детектив, словно найдя второе дыхание или отрастив незримые крылья, рванул вперед, она видела, как заостряются черты его лица, как выгибаются в злом оскале губы. Как вспыхивает яростью взгляд. Им с Пако ничего не остается, как броситься следом. В тот момент, когда Раттана видит, как Юрис, уже прицелился в неизвестного ей холено выглядящего мужчину с серебряными линиями на лице, что стоит по их сторону стола, а на самого Юриса наводит очень толстую и начавшую раздвигаться руку стоящий неподалеку огромный человек... В этот момент раздается еще один мощный удар, похожий на тот, что они слышали раньше, хруст и визг металла и пневмодверь на другом конце зала выламывает нечто.
Она видела подобное нечто в «Экзидисе», но тогда они казались лишь изуродованными людьми, которых второпях напихали какими-то усиливающими их штуками и бросили в мясорубку боя. А теперь она видела что-то, что уже не являлось человеком, было лишь отдаленно на него похоже силуэтом. Огромный, словно внедорожник Тодда, совершенно весь укрытый пластинами сегментарной брони, обхватывающей его тело, с длинными руками-кувалдами, маленькой головой на которой с трудом можно было разглядеть свечение двух красных глаз, на нем не было одежды, но она ему была и не нужна. Бесполое, безволосое существо, покрытое чьей-то кровью, вырвалось из своей темницы и бросилось на первого, кого увидела.
— Ростовенко, — вцепившийся в её локоть Пако говорит это рядом с её ухом, громко, словно пытаясь позвать кого-то.
«Так вот как ты выглядишь, человек, чьи люди чуть не убили меня, Майкла и нас всех в том небоскребе...»
Тварь, широким взмахом руки отправляет часть стульев и стол к стене. Юриса и его противника сносит куда-то вбок, Лару нигде не видно. Здоровяк с рукой разворачивается в сторону твари, встречая её замах другой рукой, и слышится гул, словно встретились две огромных трубы. Ростовенко, наконец, разбирает руку и дает мощный энергетический залп в стальную тварь, оставляя темное прожжённое пятно на её теле, но той словно всё нипочем. Она бьет противостоящего ей человека своим огромным кулаком, отбрасывая его в сторону, и несется на охрану, что начала её обстреливать, давя их, словно жуков.
«Оно убьет нас всех, если мы не сможем её остановить! И тогда тут не будет победителя...» — думает Раттана и, сжав свой пистолет-пулемет, бежит за тварью, бросив напоследок медику:
— Когда оно будет умирать, убивай охрану!
Раттану не волновало, как Пако будет это делать и будет ли вообще. Она знала, что тут никогда не будет идти речь о том, чтобы, как говорил Маркус, зарыть топор войны. Скорее кого-то забьют этим топором насмерть, но для этого надо попытаться выжить.
— Вставай! — Кочевница проносится мимо Ростовенко, жалея о том, что его нельзя пристрелить. Твари плевать на пули, тварь они бесят, а вот его рука все же справилась её броней, показав, что там, под ней, все же есть живая плоть. — Эй ты, образина пустынная, я тут, ей-ей!
Она дает очередь прямо по морде несущегося к ней существа и, ускользая из-под замаха, бросается ей в ноги, проносясь между двух кривых лап. Тварь врезается в стену, ревет...
Раттана с ужасом слышит в этом разрывающем перепонки реве слово « жра-а-а-ать».
Оно действительно было человеком.
Девушка отбрасывает пустой магазин в сторону, вставляя новый и готовая снова бежать.
Синебелый сгусток проносится мимо нее, врезаясь в спину этого существа. Оно, не обращая на кочевницу никакого внимания, разворачивается и бросается на Ростовенко, снося его к стене и начиная избивать. Раттана бежит туда, понимая, что не достанет до прожженной дыры в спине с пола, слишком высокое это чудовище, что согнулось над сопротивляющемся ей человеком. Она прибавляет скорости, закидывая «Узи» на ремне за спину и, в последний момент бросает свое тело вперед, вцепляясь в обугленную пластину. Пальцы тотчас пронзает болью, прижимает к чему-то горячему и сочащемуся. Раттана, не обращая на это внимания, подтягивается выше, хватаясь за шею чудовища и обхватывая его ногами за корпус. Кое-как, чуть не сорвавшись, вытаскивает пистолет, прижимает к торчащему из дыры позвоночнику, проступающему из-под обгорелой и потрескавшейся плоти, и вдавливает спусковой крючок. Одновременно с этим Ростовенко, собравшись с последними силами, выдает еще один залп из своей руки...
И вдруг всё заканчивается.
Существо издает низкий, хриплый стон. Заваливается набок.
Раттана успевает спрыгнуть, но едва не падает, теряя равновесие в луже крови.
Мир перед глазами качается, в ушах звенит, но, кажется, никто ни в кого больше не стреляет, хоть Раттана и даже не до конца понимает почему.
«Может быть, все просто мертвы?.. И остались только я и он?..»
Ростовенко, чьи ноги прижало мертвое существо, дергается, пытаясь встать. Его рука-пушка искорежена, её заклинило, а вторая, с висящей лохмотьями кожей, тоже, оказывается, не настоящей, не мясной, и слабо искрит при каждой попытке ей пошевелить.
Кочевница вытирает лицо рукавом, перебирается через тушу, встречается со взглядом прозрачных, злобных глаз, перехватывает пустой «узи» поудобнее и, размахнувшись со всей силы, бьет в это холодное, жестокое лицо.
— ГДЕ МОЙ БРАТ!
***
Лара видит его лицо так близко, что это мигом делает весь остальной мир неважным. Он «соскальзывает» уносясь от неё прочь, профессиональной неровной траекторией, сдвигами, которые она не может предугадать. Но пусть он и быстрее в рывке, она-то «соскальзывает» быстрее сама по себе. Потому делает это раньше и отстает от него на каких-то полшага. А еще она просто бежит прямо, не пытаясь его подстрелить. Грэкхем тратит драгоценные мгновения, распахивая дверь какого-то помещения и Лара сокращает разрыв, впечатываясь в его спину.
Они катятся кубарем, вцепившись друг в друга, как дикие звери. Ремень винтовки лопается, и она отлетает в сторону. Джон выхватывает пистолет, Лара бьет его по руке, чувствуя, как пролетающая мимо пуля обдает её потоком воздуха и, вытащив нож, пытается воткнуть его в глаз своего противника. Грэкхем вцепляется ей в запястье, выламывая его, и наемница кричит, от боли, злости и ненависти, чувствуя, как сминаются кости под его металлическими пальцами.
Лара трепыхается в его хватке, пытаясь ударить его коленом или хотя бы локтем, но разводит руки в стороны, растягивая её между ними. Его запястье выскальзывает из её пальцев и Грэкхем, встряхиваясь, сбрасывая её с себя, резко встает, вздергивая её вверх за покалеченную руку.