Доброе утро, Царь!

Мистунина Анна Владимировна

Розы Лады простояли до самой зимы. Даже сейчас, под летящим с неба снегом, они продолжали стоять – багровые и желтые, розовые и алые в кружащейся белизне. От их непокорной красоты захватывало дух. Она сама вывела этот сорт, чуть-чуть изменив Силой их природу, и могла поспорить, что ее цветы выдержат сегодняшнее испытание и останутся жить. Вернее, остались бы, не будь у Лады на них других планов.

«Идет, – раздался голос в ее сознании. – Готовься!»

Лада улыбнулась – золотистая грифоница радовалась задуманной шутке так же, как и она сама. Грифоны не всегда одобряли возлюбленных, которых выбирали их партнеры-люди.

С их мнением приходилось считаться – любовь приходит и уходит, а связь с грифоном нерушима и заканчивается только со смертью грифона или самого мага. К счастью, Аса приняла Имира с первого взгляда, как и сама Лада. Сразу и навсегда.

Он уже вошел в сад. Лада зажмурилась и мысленно следила, как он приближается, высматривая ее среди разноцветных клумб. Его окружал багровый ареол, сияние, невидимое обычному взгляду, но отчетливо заметное взгляду магическому – совсем недавно Имир принял несколько чаш крови, переполнивших его разум Силой. Как любой Сильный маг, он умел закрываться от чужих взглядов, но сейчас его чувства были открыты. Лада видела его собранность, готовность к предстоящему им походу, видела гордость оттого, что Совет позволил ему войти в число посланников. Если миссия окажется удачной, как все надеются, неразумные будут укрощены без пролития их крови, отличившиеся посланники – все до одного Сильные – войдут в Совет Сильнейших. Если бы не недавняя вспышка предвидения, Лада не сомневалась бы, что отличившимся будет Имир.

Вот он увидел ее. Улыбнулся, понял, что его ждут. Подошел еще ближе. Когда их разделяло не больше десяти шагов, Лада открыла глаза. Над клумбами как будто пронесся ветер – разноцветные лепестки, все до единого, сорвались и полетели к Имиру. Розы остались голыми, а вокруг замершего от неожиданности Имира кружился и танцевал красочный ароматный вихрь. Вот он сделался плотнее, скрыл Имира с головой. Тот засмеялся, невидимый за этой праздничной завесой. Тогда Лада велела лепесткам опасть, и те послушно опустились на землю, выстлав разноцветную дорожку от его ног к ее собственным. Она распахнула объятия:

– Иди ко мне!

Он подошел, ступая по лепесткам, и поднял ее на руки, и целовал, властно, как делал это всегда. Сильный Имир, гордый и амбициозный сверх всякой меры, готовый на все ради капли лишней Силы, ради власти, которую она дает. Никто не верил в искренность его чувств к Сильнейшей, слишком выгодным было ему, властолюбцу, ее расположение. Никто, кроме самой Лады, которая знала сердце Имира так же хорошо, как свое собственное и вместе с ним смеялась над опасениями глупцов. Что до его восхождения к высотам, она сама об этом позаботится – скоро ее возлюбленный воссядет в Совете Сильнейших. Никто не достоин этого так, как он.

– Хочу тебя, – шепнул Имир. – Здесь, среди твоих цветов, под снегом!

– Холодно, – ответила Лада и, противореча собственным словам, скользнула губами по его шее над блестящим воротником дорожного костюма. – А еще нам надо поговорить.

Имир рассмеялся:

– Разве? – и обоих окутало, словно коконом, летнее тепло. Снежинки таяли, едва достигая его границ, и опускались на кожу каплями дождя. – Какое дело Сильным до холода?

– Я люблю тебя, Имир. Отпусти.

Имир нехотя поставил ее на ноги. Теплый кокон рассеялся, и они снова оказались посреди зимы. Лада плотнее запахнулась в светло-серый соболий мех. Имир в блестящем костюме из драконьей кожи не чувствовал холода. Такие костюмы, тонкие, почти невесомые, но очень крепкие, использовались обычно для полетов: трудно найти лучшую защиту от мороза там, на высоте, куда уносят всадника грифоньи крылья.

– Чем ты встревожена?

Лада невольно передернула плечами, но не от холода.

– Будущее нехорошо. Разве ты не чувствуешь?

Он нахмурился:

– Прежде ты говорила не так. Это связано с походом?

– Да. Я не понимала раньше, только нынче ночью смогла разглядеть. Нам опасно лететь вместе, Имир. Если ты мне доверяешь, останься в Лундисе.

– Нет, – сказал он. Подумав, спросил: – Что именно ты видишь?

– На той стороне два Сильнейших, не забывай. Они напустили столько тумана, что и сами собственного будущего не видят. Совет уверен, что мы легко решим эту проблему… или же они так говорят, но, заметь, из трех Амонов не летит ни один, и никто из тех, кто с ними связан. Этот род умеет избегать поражений, недаром среди них столько Сильных. Если поход закончится неудачей…

– Но если он закончится удачей, я войду в Совет Сильнейших. Ради этого…

– Я тоже этого хочу! – воскликнула Лада. – Мы добьемся этого другим путем. Вызовешь на поединок любого из Совета, я придумаю, кого. Я знаю их слабые места. В конце концов…

– В конце концов, ты так и не ответила, что именно тебе открылось.

– Все нечетко, – сказала Лада. – Я могу ошибиться. Но я вижу возможную смерть одному из нас и роковую ошибку другому.

– Это неизбежно?

– Нет. Но из-за тумана я не вижу, как это предотвратить и поэтому прошу тебя остаться дома.

– Смерть и роковая ошибка, – повторил он. – Любимая моя, если я отпущу тебя одну и ты погибнешь, это и будет роковая ошибка! Зачем мне тогда жить? Нет. Если это опасно, останешься ты.

– Я не могу остаться, я посол Совета!

– В таком случае и я не могу, – сказал Имир и обнял ее. – Я полечу с тобой и буду защищать тебя каждую минуту. И смерть, и ошибка, пусть все достанется мне. Любимая…

– Нет, Имир, подожди, – воскликнула она, пытаясь увернуться от его губ, – подожди!

Но Имир изо всех сил сжал ее плечи и сказал женским голосом:

– И зеркало разбила!

– Что? – успела переспросить она, прежде чем поняла, что она больше не Лада.

Иарра открыла глаза и увидела склонившееся над нею лица – испуганное и тревожное Маганы, тревожное и гневное – матери.

– Что с тобой такое случилось? – спросила Инсина.

– Я… я не помню, – часть ее еще была Ладой, и Иарра ответила ее словами: – Все в тумане.

– Ты убежала с ужина. Нагрубила энсу Каране, разбила зеркало! Что ты себе позволяешь? Ты…

– Холодная, что твой камень, – перебила Магана, коснувшись Иарриного лба. – Деточка больна, энса.

– Это правда?

Магана помогла Иарре сесть, и ту сразу же накрыло новым приступом слабости. Схватившись за руку управляющей, она простонала:

– Меня тошнит, – и это было правдой.

Энса Инсина вздохнула. Она все еще казалась разгневанной, но, видимо, решила до поры отложить скандал. Посмотрела, как Магана помогает Иарре подняться на ноги, и велела:

– Уложи ее в постель и пригласи врача.

– Да, энса.

– Мы еще поговорим, – пообещала мать, прежде чем выйти из комнаты.